Десятый дневник

А выпив, я сижу, перебирая
былые виды дивной красоты;
одна печаль у северного края —
большой избыток вечной мерзоты.

* * *

Не превращусь в такого типа я,
чтобы еврейство мной гордилось,
и голова моя бескипая
навряд обрящет божью милость.

* * *

Творец таит одну свою причуду,
однако за потёмками густыми
нам видно, как соседствуют повсюду
мерзавцы и убийцы – со святыми.

* * *

Мне это нравится – стареть,
не предаваясь угрызениям,
и утром в зеркало смотреть
с симпатией и омерзением.

* * *

Война взрывает мир житейский,
и всем понятней с каждым годом,
что это заговор еврейский
умело пакостит народам.

* * *

Творец, покинув свой чертог,
свет выделил из тьмы,
но до сих пор не знает Бог,
зачем создались мы.

* * *

Я предан рифме всей душой
и взглядом, чуть косым,
и пусть поэт я небольшой,
но я не скукин сын.

* * *

Я памятлив к житейским мелочам
с годами стал. А жизнь моя идёт.
Теперь я вспоминаю по ночам,
какой я был то хам, то идиот.

* * *

Всё по-другому будет после,
когда сметёт нас вечным веником,
а значит, польза наша – в пользе,
что мы приносим современникам.

* * *

Железно сомкнуты ряды
продвинутых мыслителей,
и зряшны пылкие труды
непризнанных любителей.

* * *

Снуёт вокруг толпа шумящая,
полны разбоя дни и ночи,
а я, натура уходящая,
пока живу. И страшно очень.

* * *

Беда приходит ниоткуда
и не уходит никуда,
но если очень веришь в чудо —
слабеет подлая беда.

* * *

Благословить хочу я всех,
кто жив душой на почве зыбкой
и прячет горестный свой смех
за жизнерадостной улыбкой.

* * *

Весьма, увы, здоровье хрупко —
что у мужчины, что у женщины,
и наша хилая скорлупка
легко даёт от жизни трещины.

* * *

Всё реже я теперь шучу
и очень часто замечаю,
что даже если я молчу,
то хмарь печали источаю.

* * *

Влияет ли еврей на ход событий?
Конечно, да! Притом – весьма зловредно;
Всемирной паутины нашей нити
колышутся незримо и победно.

* * *

Про старость говоря, начну с того,
что в силах я ещё и пить, и петь,
но жаль ослабевания всего,
что может в человеке ослабеть.

* * *

Бродят мысли, о рифмах тоскуя,
состязаясь в немом удальстве;
я ищу для них рифмы, рискуя,
что меня обвинят в воровстве.

* * *

О, это чувство мне знакомо,
и мемуары нам не лгут:
еврей везде живёт как дома,
покуда дом не подожгут.

* * *

Уже наверняка назначен день,
закончить чтоб земную эпопею,
и я споткнусь о собственную тень,
и выругаться, может быть, успею.

* * *

Совесть личная моя – белее снега,
перехвачены ремнём тугие чресла,
только жаль – моё пленительное эго
не дождётся, чтобы либидо воскресло.

* * *

Мы свет почти везде включили,
мы дивные создали вещи,
мы время тикать научили,
но тикает оно – зловеще.

* * *