Десятый мертвец

Оба искателя инстинктивно отпрянули от двери, но тут же почти одновременно по разу пальнули в дверь, и стрельба из квартиры прекратилась. Напрягая слух, Шарафетдинов придвинулся к двери. Там стояла, как казалось, мертвая тишина. Он пытался понять следующий ход бандитов.

То, что они теперь там не будут сидеть и ждать, покуда не подъедет подмога осаждающим, было ясно как день. Но следователь прекрасно понимал и другое — преступники сейчас гадают: окружен дом или нет. Стало быть, следующий их ход — это узнать: ждут их под окнами, что выходят на противоположную сторону, на проспект Мира, или нет.

— Дружище, — шепотом обратился Шарафетдинов к старшине, — давай скорее на улицу, под окна. Они будут сигать со второго этажа. А я буду держать их с этой стороны.

Он хотел было еще сказать ему, что если Раисов уже освободился от своего подопечного, то пусть идет туда же. Но зная Раисова, его инициативность и решительность, посчитал подобное напутствие излишним.

Вскоре на улице захлопали выстрелы.

«Успел, видимо», — подумал Шарафетдинов, присаживаясь на корточки и опуская пистолет. «Молодец, толковый человек». Живот еще болел и стоять было трудно.

Неожиданно мгновенно распахнулась дверь, изрешеченная пулями, и просунувшаяся рука с пистолетом дважды оглушительно ахнула пламенем над самой головой. И в ту же секунду, как акробат, вылетел из дверей крепко сбитый парень, в один миг оказавшийся на ступеньках лестницы. Следующим прыжком он уже был на лестничной площадке между первым и вторым этажами и, вскинув пистолет, не целясь-, еще раз пальнул в сторону Шарафетдинова. Пуля ударила в металлическую стойку перил, и сноп искр, как из-под точильного бешенно вращающегося круга, к которому прислонили стальную болванку, осыпал площадку и Шарафетдинова.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул ему вслед Шарафетдинов скорее от досады, чем от искорки надежды, что матерый бандит послушается его.

Следователь выскочил во двор, но темень остановила его: не было видно не зги. И он заметался, не зная, в какую сторону побежал преступник. Затем он посчитал лучшим вернуться назад, в квартиру Гирзавова.

В подъезде он подобрал «народный» пистолет «ТТ», принадлежавший преступнику, и поднялся на второй этаж. Из распахнутой двери квартиры Гирзавова веяло могильной прохладой. Это сквозняк тянул через пыльную комнату влажный ночной воздух из распахнутого окна. «И квартиры, в которых долго не живут, обретают дух склепов»,— подумал Шарафетдинов, входя в прихожую.

Пока он осматривал три комнаты квартиры, прибыл наряд милиции, а вместе с ними оперуполномоченный Раисов и старшина Тихонов.

Оказалось: бандит, которого проворонил Шарафетдинов, прибежал туда, где ранее находились его подельники, и угодил прямо в руки Раисова. Лейтенант, заметив бегущего в его сторону человека, спрятался за деревом, а затем неожиданно напал на незнакомца и скрутил ему руки. А тут как раз милицейский наряд подоспел за раненым преступником.

Менее удачна была попытка задержать преступника, что бежал через окно, который спустился вниз по водосточной трубе. Бандит успел перебежать улицу и перемахнуть через забор областной больницы. Старшина заметил его, когда тот спрыгнул с забора. На команду остановиться — открыл огонь из револьвера. Тихонов тоже стрелял в преступника, целясь в ноги. Но тот, забежав за здание морга, повел расчетливую прицельную стрельбу и старшине пришлось залечь за фонарным столбом. Затем преступник одолел расстояние до забора, отделяющего больницу от парка (бывшего кладбища), и исчез там в темноте.

Помощь кинологов не помогла. Собака, взявшая его след, привела сначала к железной дороге и оттуда на Галическую улицу, где, по всему видно, преступник сел в легковую машину. Возможно, машина поджидала бандитов.

— Но это нам, надеюсь, расскажут задержанные господа, — заметил Шарафетдинов. — Ведь теперь от слова «товарищ» анархизмом веет.

— Но согласись, господин следователь, что от слова «товарищ» трудно пока отказаться, — улыбаясь, с легкой иронией заметил Тихонов. — Привычка — великая сила.

Один из задержанных преступников — по кличке «Челдон» — оказался приезжим. Другой — по кличке «Хмырь» — освободился месяц тому назад из местной колонии строгого режима, где он отбывал заключение за разбой. Приезд «Челдона» был обусловлен выходом на волю Пенькова («Хмыря»), последний задолжал ему за марафет, за пять килограммов кокаина.

Однако Пеньков должок в полмиллиона долларов отдать не мог: наркотики он реализовывал через Марата Гирзавова, который загремел под «вышку» и деньги за реализованный кокаин не успел отдать; потом и сам попал на нары. Там в колонии ему сообщили: всплыл Гирзавов, жив-здоров.

На волю «Хмырь» дал весточку своему закадычному корешу — Челышеву по кличке «Шакал», который был с ним в доле, чтобы тот получил должок с Гирзавова.