Десятый мертвец

— Ну, а теперь, Гришенька, ксиву свою на стол.

Тот предъявил справку об освобождении из мест заключения и пояснил, что паспорт еще не выправил. «Заехал вот к жене кореша, чтоб немного ее подбодрить, да привет передать. Альтаф просил, ее муж».

Лейтенант попросил участкового отвезти Гришку-пахана в отделение милиции и разобраться с ним. Когда дверь за ними захлопнулась, Раисов спросил хозяйку:

— Где Кочерыжкин?

— Не знаю такого.

— Как это не знаешь? — вмешался в разговор Рыжий. — Разве ты меня выгнала не из-за него?!

— Дерьмо. — Хозяйка квартиры (уже одевшись) презрительно глянула на Хосни. — Не знаю такого… где он сегодня шарится. Ни вчера, ни сегодня у меня его не было. А я не терплю таких пауз. Даю сразу раз и навсегда отставку.

Красота хозяйки смущала мужчин, и лейтенант невольно подумал о диком несоответствии внешности этой женщины ее внутреннему извращенному содержанию, уродливому духовному миру.

— Так придет или нет Кочерыжкин? — поинтересовался Амиров.

Хозяйка квартиры пожала плечами.

— А где он живет? — Амиров прошелся по комнате, где, кроме стола и широченной кровати, никакой другой мебели не было. — Может, знаете, где он работает?

Альфия покачала головой.

— Что, даже своего телефона не оставил? — не унимался зампрокурора. — Тогда, гражданочка, вам придется поехать с нами. По указу президента Татарстана вы посидите 30 суточек в одиночке. И склероз ваш пройдет. Глядишь, и вспомните. Мыши и крысы помогут.

Хозяйка квартиры нехотя поднялась:

— Вспомнила. Он, кажется, на Гвардейской живет. Над магазином. Тут недалеко. Мы там, в магазине познакомились. Он к себе на чаек приглашал.

— Вот какая умница, — весело проговорил лейтенант. — Благодарность тебе, Альфиюшка, от лица службы. Может, к нам негласным сотрудником-осведомителем пойдешь? В милиции такие кадры нужны. Вот и Хосни уже к нам…

— Я не собираюсь с вами сотрудничать! — оборвал тот оперуполномоченного.

— А кто нас сюда привел? — усмехнулся лейтенант. — Китайский мандарин, да?

— Ну ладно. — Амиров остановился посреди комнаты, широко расставив ноги. — Одевайтесь, Альфия.

Она поспешно начала надевать плащ, и из кармана его вывалилась смятая бумажка, на которой мелким почерком было написано: «Жена, загнавшая мужа под каблук, — тиран, как и диктатор в неправовом государстве, ибо оба они властвуют безраздельно, и отличаются друг от друга тем, что жена-тиран восхищается, увлекается другими (мужчинами), тогда как диктатор восхищается самим собой и лишь изредка — себе подобными правителями».

— Кто сей философ? — поинтересовался лейтенант, прочтя изречение. — Уж не горилла ли Гришка? А может, «Хрыч»?

Пренебрежительная гримаса пробежала по лицу хозяйки:

— Студент-юрист из соседнего общежития влюбился. Вот старается меня то ли перевоспитать, то ли хочет показать, какой он умный…

Лейтенант невольно подумал: «Красивая жена синоним, то есть одно и то же, что и рогатый муж».

Да, цепи Гименея насколько тяжелы для семьи, настолько привлекательны для окружающих: готовых помочь нести их, особенно красивым женам, — великое множество. Эту особу уж ничем не исправишь. Воистину, шлюха — это неизлечимая сексуальная наркоманка, которую может исправить, как горбатую, только могила.

Хосни словно почувствовал, о чем подумали его стражники, какой дух витает в воздухе, сказал:

— Насколько пьяняще-сладостно и легко быть одним из углов в чужом семейном треугольнике, настолько невыносимо-горько и тяжело нести на себе чужеродный третий угол собственной семьи.

Его охранники улыбнулись, и он, как бы ободренный этим, продолжал философствовать: «Семейные треугольники никогда не бывают равносторонними: самый острый угол чувств составляют любовники и любовницы». При этом он пояснил, что его хобби — собирать подобные афоризмы, заучивать, а затем — цитировать.

Вскоре вернулся участковый милиционер, и они поехали на Гвардейскую улицу.

Дом, в котором проживал Кочерыжкин, нашли быстро. Оказалось, «Хрыч» там только постоялец. Жил с женщиной, которая годилась ему в мамаши. Она работала директором ресторана на пассажирском теплоходе. Во время ее отсутствия он и таскал в Нюркину (так звали ее) широкую кровать студенток из ближних общежитий и красивых женщин с улицы.

Когда Амиров и лейтенант Раисов поднимались по каменным ступенькам на третий этаж, где обитал разыскиваемый, им было уже известно, что Кочерыжкин не значился в числе прописанных в Казани (сообщили по радиотелефону в машину). Услышав приглушенные женские голоса наверху, Амиров шепнул на ухо участковому:

— Задержитесь здесь. Мы позовем вас.

На лестничной площадке третьего этажа у дверей квартиры № 10 стояли две девицы и курили. Здесь-то и проживал беглец. Заметив, что девушки заканчивали свою дымную трапезу, лейтенант, как старый знакомый, весело произнес:

— О, мои красавицы! И я с моими друзьями сюда приглашен в гости. Только вот мы еще не покурили.

Амиров понял ход оперуполномоченного: подождать, покуда девицы не откроют дверь в квартиру.

Раисов вытащил пачку «Мальборо» и неспеша начал закуривать, хотя и не курил вообще.