Десятый столик. Трилогия (ЛП)

Я замерла на пассажирском сиденье, не в состоянии говорить. Я боюсь, что если сделаю это, то буду плакать, а я не хочу плакать.

- Не ожидай слишком много, когда мы доберемся до дома. Она была не в себе последние два дня.

- Ладно, - говорю я, сглатывая комок в горле. Слезы, скопившиеся в уголках глаз, угрожают скатиться. Я не знаю, кто является их причиной – она, он, я... все мы.

- Я привез ее домой из больницы на прошлой неделе. Думал уже тогда позвонить тебе. Прости, что не сделал этого.

- Все нормально.

- Нет, это не так, - говорит отец сердито, его слова пропитаны усталостью и многолетней горечью. - Я не должен был позволять ей командовать. Я просто не знал, что делать. Она появилась из ниоткуда и выглядела так, будто смерть уже стучится в ее дверь. Я…

- Папа, все в порядке, - я останавливаю его, потому что все действительно в порядке. Я не знаю почему, но это так, и  не хочу, чтобы он терзал себя. Потянувшись, я кладу руки поверх его и сжимаю сухую кожу.

Следующие двадцать пять минут мы едем в тишине, пока не раздается хруст гравия  под колесами старого грузовика. Я замечаю серый автомобиль на дороге, но папа отвечает даже прежде, чем я спрашиваю.

- Хоспис, - говорит он. - Они приезжают два раза в день. Я убедился, что они останутся, пока я съезжу забрать тебя.

Я только киваю головой и прочищаю горло, когда выхожу из машины, нервы наводняют мое тело.

* * *

Я уже переживала смерть. Брат моего лучшего друга погиб в автокатастрофе, когда мне было четырнадцать. На следующий год от сердечного приступа скончался единственный брат моего отца.

Я также потеряла оба комплекта бабушек и дедушек и двух собак. Но не думаю, что мы когда-либо будем готовы к ней, даже когда это происходит прямо перед нами, с матерью, которую не видела уже десять лет.

Она не знает, что я плакала перед сном в течение недели после ее ухода.

Она не знает, что через месяц у меня начались месячные, и я использовала два рулона туалетной бумаги, прежде чем набралась достаточно смелости, чтобы попросить папу отвезти меня в магазин.

Она не знает, что я ждала, пока мне исполнится семнадцать, чтобы поцеловать мальчика.

Или что я потеряла девственность через две недели после этого.

Она ничего не знает обо мне.

Я не уверена, может ли она слышать меня, но теперь, когда у меня есть ее безраздельное внимание, я расскажу ей все, что она пропустила. Она заслуживает знать. И я заслуживаю шанса сказать ей.

Я сижу у ее кровати до захода солнца.

В конце концов, мой папа заходит в маленькую спальню, которая когда-то была моей, и говорит, что сделал несколько бутербродов и что я должна поесть.

Глава 4 Нейтан

Прошло всего два дня, как я отправил в закусочную пакет для Кади. Знаю, это небольшой срок, особенно для нее, чтобы подумать о содержании и принять решение, но все же я ожидал услышать ее. Или, может быть, просто надеялся.

Не то чтобы я думал, что пакет мог изменить ее мнение обо мне или о нас.

Опять же, возможно, я просто надеялся.

- Что так отвлекает тебя сегодня вечером? – спрашивает моя мать, положив свою вилку и вытирая рот льняной салфеткой.

Мы в ее любимом ресторане в центре города, ужинаем как обычно в среду вечером. На этой неделе отец снова вернулся в Нью-Йорк, поэтому мы вдвоем, и я ужасная компания для нее сегодня.

- Извини, - говорю я ей, делая глоток столь необходимого напитка. Я хотел бы выпить что-то более сильное, но мама не одобряет крепкие напитки за ужином. - Работа, как обычно.

- Конечно. Особенно, когда отца нет в офисе.

- Верно, - я пытаюсь улыбнуться ей в ответ, но сомневаюсь, что это выглядит очень искренне.

Мама вздыхает, складывает салфетку, и кладет ее на колени.

- Ты все еще одержим этой девушкой, не так ли?

- У девушки есть имя, мама. И она не девушка... не какая-то девушка. Она взрослая женщина, и ее зовут Кади. Ты можешь это сказать. Это нормально.

Я резок. Знаю. Но я действительно устал, что все относятся к Кади и к нашим отношениям, как к чему-то несерьезному. Я не в школе и даже не в колледже, если на то пошло. И Кади - не этап или проект. Разочарование из-за невозможности убедить в этом окружающих заставляет меня чувствовать себя тлеющим фитилем, готовым взорваться.

- Может быть, тебе следует поговорить с ней, - говорит она примирительным тоном. - Может быть, тебе нужно быть более напористым. Я просто ненавижу видеть тебя таким расстроенным. Это неразумно и непродуктивно.

Я не отвечаю, потому что боюсь, что в противном случае мне придется неделями извиняться за то, что  хочу сказать.

- Ты говорил с ней после вечеринки?

- Нет.

- Ну, ты находчивый человек. Уверена, ты знаешь, как связаться с ней. К тому же она все еще работает в закусочной. Ты мог бы навестить ее там.

- Я больше туда не хожу.

- Но ты мог бы. Это общественное место, Нейтан. Просто потому, что ты не встречаешься с официанткой... Кади, - исправляется она, и уверен, что помогает ей в том выражение моего лица. - Ты все еще можешь пойти туда.

- Я даю ей пространство. Она не может не работать там, но я могу не ходить туда, чтобы все не усложнять.