Десятый столик. Трилогия (ЛП)

Это всегда беспокоило Нейтана. Он спрашивал меня, сажусь ли я когда-нибудь во время приема пищи. Я убеждена, что именно поэтому он начал приглашать меня на ужин.

Я скучаю по Нейтану.

Возможно, даже больше, чем день назад.

Что-то в том, что я нахожусь здесь - в доме, где выросла, и в городе, где жила без матери, бросившей меня и отца, который не знал, что делать со своей жизнью после ее ухода – заставляет меня больше скучать по нему.

Я скучаю по ощущению его рядом со мной. Я даже скучаю по тому, как он командует мной. Я скучаю по его беспокойству о том, ужинала я или нет. Я скучаю по тому, как он делает мне бекон. Мне не хватает его рук, его объятий.

Ночью я особенно скучаю по знакомому стуку его сердцебиения, пока он спал. Я лежала с открытыми глазами и часами слушала его. Это было время, когда я могла беспрепятственно смотреть на него. Мне не нужна была причина. Я могла просто впитывать его вместе с его силой, уверенностью и добротой. Это было опьяняюще. Он был как наркотик, но не плохой наркотик, а тот, который заставляет чувствовать себя лучше.

- Присаживайся, - говорит папа, глядя на меня со своего места за кухонным столом.

Я проскальзываю на стул, где всегда сидела, когда мы вместе обедали.

Потянувшись, он хватает со столешницы коробку из-под обуви и кладет ее между нами на стол.

- Твоя мать, - начинает он, но замолкает. - Она любит тебя. Я знаю, в это трудно поверить. Но она любит.

Я не реагирую. Только смотрю на него, размышляя, к чему он ведет.

Прокашлявшись, он продолжает.

- Она не хотела иметь детей. Когда она была моложе, то делала некоторые плохие вещи и всегда говорила, что не хочет приносить ребенка в этот мир. Когда мы забеременели тобой, я думал, что она передумает, – на мгновение он замолкает, и я вижу, как он сортирует свои воспоминания, решая, какими хочет поделиться со мной. - Она сдерживалась какое-то время, но я знал, что она все еще боится. Всегда боялась, что все испортит, облажается с тобой.

Я почти смеюсь над этим, но мне удается сдержаться.

- И она сделала это, - продолжает он, его глаза прикованы к стене напротив. - Но сделала на своих собственных условиях.

Мы сидим в тишине несколько минут. Я чувствую, что должна что-то сказать, но мне нечего сказать по этому поводу. Он знает, что я чувствую. Нет смысла ворошить старое.

- Я всегда думал, она поймет, что оставила позади, и вернется, - признается он.

Я всегда знала, что отец это чувствовал, поэтому заканчиваю за него:

- Но она этого не сделала.

- Нет, не сделала. И я не могу придумать оправдания для нее. Но я просто хочу, чтобы ты знала, она любит тебя по-своему.

Я киваю головой. По-своему. Не как настоящая мама, а как умеет.

Я это понимаю. Наверно.

- И у нее есть это, - говорит он, вынимая старый конверт. - Это полис страхования жизни. Здесь не много, но как только она умрет, он станет твоим.

- Что?!

Не могу подобрать слов.

- Полис страхования жизни. На пятьдесят тысяч. Не много, но я подумал, ты могла бы закончить начатое обучение или все, что хочешь - купить дом, начать новую жизнь, - он толкает конверт ко мне. - Это твое. Она купила его несколько лет назад.

Я смотрю на конверт, пытаясь примириться с его словами. Моя мать никогда ничего не делала для меня кроме того, что дала мне жизнь. Поэтому тот факт, что она сделала что-то подобное, не имеет смысла.

- Она любит тебя.

Ножки стула царапают по кухонному полу, заставляя меня посмотреть вверх. Поведение отца кажется более легким, чем когда мы начали разговор. Наверно, он хотел сказать мне это уже какое-то время.

- Подыши свежим воздухом. Я посижу с ней.

- Мне жаль, что ты делал это в одиночку, - говорю я его удаляющейся фигуре. - И я не только про заботу о ней. Я имею в виду всё.

- Я знаю, что не был хорошей заменой матери. Черт, я не был хорошим отцом, но сделал все, что мог.

- Понимаю.

Я выхожу, чтобы положить конверт в мою сумку у входной двери, и вижу другой конверт, который был там с тех пор, как я покинула Даллас - две вещи, которые мне придется признать и решить, что с ними делать.

Но в данный момент мне просто нужно немного свежего техасского воздуха, чтобы очистить голову.

* * *

Один день превращается в два, затем в три, а мама, кажется, остается такой же - бессознательной и невосприимчивой. Однако, по словам медсестры, ее показатели медленно снижаются. Я знаю, что она права. Я сижу здесь достаточно долго, чтобы заметить небольшие изменения. Я слышу это в ее хрипящем дыхании. Оно поверхностное и почти несуществующее.

Я рада, что я здесь для своего отца. Я хочу быть здесь для него, чтобы ему не пришлось проходить через это в одиночку. Я ненавижу, что он переживал это один последние четыре месяца. За те несколько дней, живя здесь, я видела в нем небольшое улучшение. По крайней мере, он кажется более спокойным.

Мы сменяем друг друга у ее постели, а иногда сидим здесь вместе. Странно быть втроем в одной комнате. Мы не были вместе так долго.

Ни я, ни мой отец не говорим много, но все равно в компании приятнее.

* * *