Desiderata. Кто, если не ты (СИ)

-При необходимости, я свяжу тебя и запру. И знаешь почему? - добавил Наполеон, когда дверь за маршалом закрылась. – Потому что ты хорошо вдолбил в мою голову разницу между личным желанием и долгом. Другого выхода попросту нет.

-Вы не можете отправляться один!

-Могу. И отправлюсь.

-А если вы не вернетесь?..

-Я вернусь.

-Но если?!

-Ты в меня не веришь?

Они теперь глядели в глаза друг другу, и Его Величество, приблизившись почти нос к носу, заговорил не в пример тише – хоть их никто и не мог подслушивать.

-Мне есть куда возвращаться, Бальзак. И я вернусь.

***********

Император отправился той же ночью – и то с опозданием, потому что Бальзак настоял на том, чтобы машина была проверена и перепроверена. При самом событии никто не присутствовал – оба механика, закончив осмотр, быстро удалились, оставляя господина Высочайшего Советника и неизвестного пилота - в шлеме и летных очках того мудрено было признать – наедине. Едва они скрылись, Наполеон очки стащил, и немедленно потянулся за прощальным поцелуем.

-Ты же будешь меня ожидать, правда? – прошептал он в чужие губы. – Я сделаю это. Я все, что угодно сделаю. Ты только жди.

-Мне кажется, вопрос совершенно риторический, - отозвался Советник. Вид у него был нервный, дерганый. – И ответа не требует, так как тот очевиден. Вы необходимы мне, вы необходимы вашей империи – и я, и она затаим дыхание, пока не увидим вас снова.

-Ох, Бальзак, Бальзак… - покачал головой Император, легонько поцеловал любимого еще раз и влез в кабину. Махнул рукой, и Советник торопливо отошел в сторонку, хотя и так не стоял на траектории движения.

Воздух вокруг них казалось, завибрировал, когда заработали пропеллеры. Бальзак, не смотря на сгустившиеся сумерки, приложил ладонь ко лбу козырьком, защищая глаза от пыли. Сощурясь, он глядел на то, как сначала поднимается в воздух, а потом постепенно и исчезает из виду темное пятно в небесах. И стоял еще довольно долго, не смотря на то, что вокруг все стихло – а затем опустил плечи и медленно побрел прочь, чувствуя себя так, словно наконец-то понял смысл слова «фантомная боль».

****************

Сведений долго не было. Ни одна газета не писала о событиях на границе из соображений военной цензуры. Не желая сеять панику, Бальзак от имени Императора распорядился этого не делать. Он вполне в состоянии был себе вообразить не только то, какое смятение охватит мирных жителей, но и какие треволнения произойдут во всех воинских частях. Имперская гвардия совершенно не зря гордилась своим воинским духом. Едва заслышав о возможной опасности, сотни молодых и отчаянных, бросив в солдатский ранец сухарь и флягу воды, рванут к границе, пускай даже и без приказа – потому как собственная совесть не позволит им отсиживаться за чужими спинами. И все они, сгрудившись на береговой линии, будут представлять собой отличную мишень – да еще и возможно попадут под обстрел единственного бомбардировщика…

Пораскинув умом, поутру Бальзак отправился к придворному врачу – в прошлом профессору Медакадемии, а сегодня безобидному душевному старичку, который превыше всего ценил собственный комфорт. Не было для него большей радости, чем понюшка табаку и мирный сон после обеда в кресле у камина. Бальзака он знал еще с тех времен, когда тот был неуверенным в себе пятнадцатилетним подростком, и теперь, когда тот получил назначение быть Высочайшим при его Императорском Величестве Советником, лейб-медику было лестно, что такой человек приходит к нему сам, вместо того чтобы взять да и вызвать в собственный кабинет. К тому же и обратился к нему Советник отнюдь не с приказом, а с вежливой просьбой.

-Дело наиболее щекотливого, из возможных, свойства, - говорил он негромко, пока подслеповатый уже пожилой профессор пристально разглядывал его сквозь стеклышки очков. -Никто из третьих лиц не должен быть в него не то, что вовлечен, но и осведомлен о нем.

-Да-да, я понимаю, но что же за дело?!

Бальзак достал из-под локтя принесенный с собой пухлый том.

-Его Величество, будучи склонным быть первым везде, не отступает от этого своего обычая и в военном городке, где и подхватил, вот, извольте ли видеть…

Лейб-медик поправил очки на длинном носу и ткнулся им в самую страницу.

-О! – воскликнул он. – Неужели среди солдат новая эпидемия?!

-Все меры уже предприняты еще этой ночью. Однако болезнь заразна. А я, видите ли, переболел ею, и мне она нестрашна. Мне не хотелось бы подвергать риску кого бы то ни было, но… Вы ведь знаете Его Величество. Он не переживет, если кто-то увидит его в столь бедственном положении.

-О, да, - с чувством кивнул его собеседник, имевший сомнительное счастье выхаживать Наполеона еще совсем ребенком от всех детских недугов, какие тому доводилось переносить. Вылеживать сколько положено в постели и соблюдать предписанный режим принц отказывался категорически, ему ли, лейб-медику, этого не помнить…