Деструктив

– Да, мне вот, знаешь, тяжело рисовать, я всегда думаю, как правильно и у меня не получается ничего выразить. Мне отбили желание рисовать.

– Перестань работать в графике, там никогда не добьёшься идеала, рисуй неправильно, твоя жизнь – это рисунок, а правильно ли ты живёшь и правильно ли ты выражаешь свою жизнь на бумаге, на холсте, в этом разберутся умники, которые не живут и не рисуют.

– Да, ты прав, я не мог выразить того, что хотел, а когда пытался, мне говорили, что я делаю это неправильно. Надо было ходить только к тебе на занятия, Дэн.

– Давайте нальём кофе и выпьем за Витька, у него ведь сегодня день рождения. – Сказал Прохор.

– Знаете, я не люблю праздновать свой день рождения. – Ответил Витя. – Всегда собираются все мои родственники и желают мне того, что я совсем не хочу, их пожелания и тосты звучат как требования: я должен то, мне надо так. А я не хочу этого всего, я хочу просто жить, это моя жизнь и я хочу её прожить сам со своими ошибками. Но они все чего-то ждут от меня, возлагают надежды.

Мы налили кофе. Поздравили Витька с днём рождения, чокнулись бокалами с горячим, чёрным напитком и сделали по глотку.

– Чуваки, вам надо снять короткометражку. Как вы это делали в детстве, только сейчас это будет что-то очень крутое. Вы созрели, это то, чего вам не хватало, и вы ждали этого, а теперь вот оно – настало, вы повзрослели, продолжайте творить. О чём бы вы сняли сейчас? Вот ты, Прохор, о чём бы снял фильм?

– О тусовке, обо всех нас, как оно есть, пусть даже и не совсем приятно, чернушно, но всю правду, как оно есть. О первом сексе, о первых пьянках, о наркотиках. Всё то, о чём мы говорим, чем мы занимаемся.

– А ты, Витя? – Я спросил его, потому что он сидел рядом с Прохором.

– Я бы снял фильм, где герои были бы негативными, но их поступки оправдывались, потому что они не могли поступить иначе и для них это оправданный поступок, как у Гоголевских героев. Блин, Гоголь всё знал, он писал о настоящей жизни и про настоящих людей, я бы хотел снять такое кино, про человека, который просто живёт, без хэппи-энда, не давать никакого шанса, что сделал, то и получил в итоге, без чуда. Ведь жизнь нам не даёт никакого шанса. Мы всё время ждём чуда, но оно не происходит. Мы ковыряемся в том, что сами сделали.

– А ты, Артём, о чём бы снял ты?

– Сейчас я бы снял о своей жизни. – Тёма вздохнул. – Обо всём, что пришлось пережить за последний год. О том, как сначала было страшно. Как ничего не получалось, как у меня опускались руки. Но несмотря ни на что, мы вместе с моей девушкой всё это пережили. Были моменты, когда нам нечего было есть, я даже похудел. Мы ругались с ней, но потом мирились и продолжали бороться. Я думаю, что моя история могла бы кому-то помочь, подарить «НАДЕЖДУ» на то, что всё получится. Главное, не сдаваться.

– А знаешь, Артём, вы все сейчас сказали о своей жизни. Об этом и надо снимать, может это и не всем интересно, но это настоящее, это правда. А ещё, ребята, не кидайте Игоря, пацану очень одиноко, он запутался, потерялся, помогите ему, сегодня он сказал, что хочет быть журналистом. Может стоит его поддержать? У него не хватает сил в одиночку бороться за выживание. Вот вы сейчас сидите тут все вместе, а он совсем один, под колпаком у отца. И всё, что у него есть это «колёса» и компания, которая тянет его на дно.

– Да, он и раньше говорил об этом. – Сказал Прохор. – У него бы это хорошо получилось, он социальный человек, он всегда может попасть в любую тусовку, он раньше всё время снимал фоторепортажи про то, чего не хватает в городе – мусорок или пешеходной зебры, он постоянно снимал, выкладывал в соцсети, писал в мэрию, и в итоге это делали. Он добивался!

– Поддержите его, говорите с ним о журналистике. Не о его понтах с ментами и однокурсниками, а о журналистике. Тогда, может быть, он сможет переключиться и задуматься об этом. А так он тонет в говне, думает и говорит только о нём, он уже не видит просвета. А окружающие считают своим долгом, обличить его в этом самом говне. Покажите ему другую реальность. Ту, в которой вы сами живёте

– Да, мне его жалко. – Сказал Виктор. – У него день рождения скоро, он нас пригласил в гости, но мы все отказались пойти, а я соглашусь и пойду. Да, Дэн, ты прав, ему нужна помощь, и мы можем помочь. Хотя бы постараться мы точно можем.

Мы посидели у Артёма до полуночи. Прохор оставил ему кусочек гашиша, и мы поехали домой. Снова проехали по ночному городу, теперь он был совсем пустым, ни души. Да ещё и спустился туман, не густой, так, лёгкой пеленой прикрыл улицы. В нём белый свет фонарей, казался ещё тусклее и холодней. От этой картины за окном машины, становилось не по себе. Я ощущал, как в душе зарождается чувство тревоги, не такое, как перед бурей или грозой, а наоборот – ничего не переменится, всё будет течь своим чередом, вернее, даже, не течь, потому что в жизнь этого города ничего не втекает и ничего не вытекает (надеюсь Вам ясна моя аллегория?). Жизнь здесь тухнет. А может, это тухну я в этом городе.