Детектив Франции. Выпуск 6 [Осечка на газе • Огонь и кровь • Его высочество Хандрит • Убийство в спальном вагоне]

Он был вне себя. Пожар взбесил его. Его пытались отправить отдохнуть, но он захотел носить ведра с водой, пока пожар не будет потушен. Крестьяне, которыми он грубо командовал, не посмели ему сказать, что он им только мешал.

— Где Клеманс?

— Почему?..

— Нас поджег ее протеже! Этот мальчишка все время шляется с этими, из кибиток. Это он! Его видели! Да больше и некому! С ним это уже не первый раз! И если эта старая дура…

— Немного потактичнее, — спокойно прервал его Жак. — Она умерла.

Катрин посмотрела на сына с неожиданным удивлением. Многие семьи завидовали тому, что ее сын такой блестящий и хорошо воспитанный молодой человек, щедро одаренный и такой умный. Он далеко пойдет!

Однако Катрин хотелось, чтобы иногда он послушал идиотский диск, или надел джинсы, или… Она и сама не знала, но ей хотелось, чтобы он не был таким совершенным.

Внезапное увлечение Жака не очень ей нравилось. Он, скептик-технарь, читал Достоевского. Однажды вечером она нашла у него на столе том «Преступления и наказания»…

— Почему вы так на меня смотрите, мама? Катрин вздрогнула.

— Просто так. Ты сегодня плохо выглядишь. Мне кажется, ты слишком много работаешь.

Теперь все они собрались в кабинете. Было почти два часа ночи. Они были подавлены.

— Вот так история! — подвел итог дедушка. Клеманс была его сестрой. Всю жизнь они провели в непрерывных тяжбах из-за отцовского наследства.

Дедушка напряженно сидел на неудобном стуле с высокой спинкой, остальные — в креслах вокруг широкого прямоугольного стола. Ножки его оканчивались леопардовыми когтями, а четыре угла украшали фигурки женщин со змеиными хвостами, изгибавшиеся с выражением боли или сладострастия.

— Я обожаю дурной вкус этого стиля, — сухо объясняла Катрин, если замечала скептическую мину на лице гостя. — Я обожаю все пышное. В глубине души я — простая мещанка, сильно привязанная к традициям.

Дом принадлежал семье больше века. Предки-судовладельцы построили и меблировали его на широкую ногу. С дюжиной слуг в нем было удобно жить. Но теперь из прислуги в доме не жил никто, женщины из деревни приходили по утрам убирать, готовить и прислуживать за столом. По вечерам они возвращались к себе.

— Самое неприятное, — сказал Жак, — то, что это преступление бессмысленно. Ничего не похищено. Даже кошелек, валявшийся на ночном столике. Ни ожерелье, ни кольца.

Вдруг он замолчал.

Все подумали об одном и том же.

— Сейф точно был закрыт? — настойчиво спросила Катрин.

— Его нельзя открыть, — ответил дедушка. — Следов взлома нет, а слово-шифр не знает никто, кроме Клеманс и меня.

Это было самое главное.

Значит, драгоценности не похищены. Но тогда зачем ее убили?

— Если никто не возражает, — предложил Юбер, — я хотел бы проверить: хочу собственными глазами убедиться, что драгоценности еще там.

У Юбера были резкий профиль, широкий лоб мыслителя, каштановые волосы и серые, почти металлического цвета очень выразительные глаза. Он не был красив, он был изыскан.

Разговаривая с ним, обычно склонялись, не потому что его любили или уважали, но потому что он был ужасно нужен. Он был незаменим. Усердный и незаменимый. Это он в прошлом году в присутствии нотариуса сумел настоять на единственно возможном способе спасти то, что еще осталось от состояния семьи Моржево.

Раньше основные средства были вложены в лес. Каждый год производились рубки. Однако очень скоро семья заметила, что прибыли недостаточно для содержания дома. А налоги выросли просто непомерно.

Юбер пошел напрямик. Нужно все продать и построить отель с баром, дансингом, кинотеатром, со всем необходимым для привлечения туристов в любое время года.

Дедушка иногда возмущался по поводу планировавшихся перемен и горько спрашивал свою дочь Катрин, по какому праву Юбер распоряжается всем в доме.

— Кто он здесь такой?

— Мой любовник, и этого достаточно, — отвечала Катрин.

Вскоре стало ясно, что денег от продажи недостаточно, чтобы покрыть расходы на строительство. Слишком широко они размахнулись. Цена только участка земли возле пляжа была просто астрономической. К счастью, оставались фамильные драгоценности. Нужно было продать и их.

Но формально они принадлежали Клеманс, они составляли ее долю наследства, а она отказывалась их уступить. Она ревниво прятала их в своей комнате, находя радость в рассматривании драгоценностей, и упрямо молчала в ответ на любые призывы к ее здравому смыслу.

В общем, умерла она весьма кстати.

— Пошли туда, — сказал Юбер. — У нас как раз хватит времени посмотреть и вернуться до приезда инспектора.

И он первым поспешил к лестнице.

В комнате Клеманс все оставалось так же, как и тогда, когда туда заходил Жак.

Прежде чем повернуть колесики замка сейфа, Катрин убедилась, что все в сборе. Ее сын, отец и любовник. Не хватало еще одного человека.

— Где Поль?

— Здесь я, — проворчал Поль Моржево. Она пожала плечами.