Детектив и политика 1990 №5(9)

Панк — представитель низшей ступени самораспада культуры, поэтому пропасть между панком и породившими и воспитавшими его условиями, по мнению панк-группы "ДК", преодолена:

Я — Вася Федотов — народный герой,
Известный в народе своей мудротой.
Нашли меня в урне, и в ней я живу,
И урну родную как мамку люблю.

Панк ни к чему не способен и ничего не хочет делать. Всех, кто за внешней суетой пытается скрыть внутреннюю пустоту, он считает идиотами и лжецами. Нормальным он считает того, кто не скрывает свою пустоту, дефективность и никчемность, то есть себя самого.

В мире много талантливых людей,
А мы по сравнению с ними — ничтожества,
Но у нас сейчас приоритет,
Потому что нас — множество!

(Свинья)

Панк уверен, что все окружающие страдают и мучаются, но, вынужденные блюсти условности, скрывают это и делают вид, что хорошо устроились. Это раздражает панка. Он считает необходимым выразить публично свою депрессию и боль, разрушив стену лжи, молчания и непонимания. Для панка невыносимо, когда он — никто. Панк оскорбляет и эпатирует окружающих, стремясь вступить с ними в любые человекообразные отношения, стать для людей хоть кем-то живым и одновременно оживить их.

Панк не выносит ни фальши, ни притворства. Стремясь к подлинному существованию, он вынужден искренне демонстрировать свою ублюдочную сущность.

Панк не ищет для себя никакой выгоды, часто вредит себе. Одного тихого, скромного и застенчивого мальчика, исключенного из техникума за неуспеваемость и прогулы, родители по большому блату устроили в контору. В первый день он пришел туда, выбрив половину головы, а другую половину покрасив зеленкой, нарядившись в розовые резиновые сапоги и вдев в ухо металлический крест, чего не мог сделать в учебном заведении. "Ты панк?" — спросили его. "Да какой я там панк…" — был задумчивый и скромный ответ. Выгнанный из конторы он ушел в армию.

Панк живет в мире жестоких обстоятельств, в мире насилия и постоянных угроз. Он угнетен и затерроризирован своим агрессивным окружением, ему некуда спрятаться. У него нет ничего "своего", "внутреннего", никакой надежды и никакого оправдания. Панк страшно одинок. Лишенный внутреннего мира, будучи лишь обломком чего-то разрушенного, он не может рассчитывать на поддержку и понимание, потому что понимать и поддерживать у него нечего. Панк ничего не имеет и ни во что не верит. Окружающий мир для него — гнилая и злобная помойка, состоящая из отбросов и обломков, сваленных как попало. Все явления окружающей действительности предстают перед панком в их внешней, случайной и абсурдной связи. Все разрозненные элементы бытия объединены не общим происхождением, не духовной или символической близостью, но общей участью распада и вырождения:

Валяется друг, как свинья,
В облеванном пиджаке.
Друг, потерпи, скоро я
Лягу невдалеке.

("ДК")

Это мироощущение можно найти и в неприязненных взаимоотношениях панков между собой; и в панк-поэзии, часто состоящей из бесконечной и бессмысленной цепочки несвязанных слов и фраз, даже не претендующих на то, чтобы быть образами; и в музыке панк-рока, где единство композиции достигается не целостностью структуры, но навязчивым повторением одного и того же примитивного пассажа.

С обывательской точки зрения панк — нигилист. Он якобы отрицает важность и ценность общественных институтов, учреждений и установок, общественного мнения и общечеловеческой морали. В действительности, все это для панка не существует, он не видит в жизни ничего, что представляет реальную ценность. Он совсем не хочет уничтожать, но он не может не испытывать боли от того, что все уже уничтожено.

Панк — противник действий, изменений. Сама жизнь панка замирает в одном состоянии с того момента, как он открыл для себя, что жизнь — помойка. Панк вовсе не желает привести общество в состояние анархии, он уже живет в окончательно разрушенном мире и упрямо не хочет ничего иного.

Для панка все равно, чем тыкать в лицо обывателю или чиновнику. Поэтому именно он и определяет (от противного), каким должно быть панк-поведение и какой должна быть панк-поэзия.

Несколько "запретных" (для школьника и для прессы) тем — секс, алкоголь, испражнения — исчерпывают всю иконографию панк-искусства, которое не творит образов и сюжетов, но ограничивается употреблением того, что "пойдет". Чуждое социальному протесту, согласное со всем панк-искусство не срывает ни с кого маску, но упрямо дудит в свою дуду.

Быть настоящим панк-поэтом довольно сложно, ведь требуется непосредственное, ясное, без занудных метафор заявление, плоского, определенного и неизменного факта:

Я — мразь, ты — мразь.
Будущего нет

(панк-поэт Вишня)