Детектив и политика 1990 №6

Петушков. Совсем недавно. С тайной миссией.

Инна (горячо). Слушай, Саша, скажи, а? Что за миссия? Честное слово, никому ни слова! Клянусь! А то все голову морочат: "мы собираем информацию, информируем правительство…"

Петушков. Не скажете? (Полушепотом.) Председателя сената поручили устранить. Я проник во дворец, заложил бомбу прямо в кресло, где он должен был сидеть… ясно?

Инна. И… устранил?

Петушков. Ни слова больше! Этого разговора не было!

ГОЛОСА: "До свиданья…" "До свиданья…"

Инна. Я — никому… никому!

Петушков. Один поцелуй… молю! (Уходят.)

Входит ВАЛЯ, закуривает сигарету. Входит СТРОГИН.

Строгин. Ты что?

Валя. Устала… Ничего не делала, жевала только, а устала… (Смотрит на телефон.) Звонить скоро будут. Как они там? Костик, наверное, уже выздоровел… (Смотрит на часы.)

Строгин. Позвонят, что ты нервничаешь?

Валя. Конечно, конечно, зря! (Пауза.) Противно мне от этих рож… И говорить не о чем… Почему они все со мной о музыке заговаривают? Все лезут, лезут… Ах, сейчас бы в Москву, зажечь все лампы, назвать гостей… пирог чтобы мама испекла…

Строгин. Заняться тебе чем-то нужно.

Валя. Хватит с меня самодеятельности. Не хочу. Не хочу трудиться. Ни уборщицей, ни клерком в "Интуристе". Почему обязательно нужно работать?

Строгин (с улыбкой). Чтобы быть сытым.

Валя. Слушай, Строгин, попросись обратно, не могу я тут, ничего мне не нужно…

Строгин. Валя, а на что там будем жить?

Валя. Не в деньгах счастье… Подумай о Костике… как он без нас? Сейчас этот рок, наркоманы! Давай уедем! Только попросим разрешения, в Париж съездим — и все!

Строгин. Петушков на днях в Париже самовольно был.

Валя. Какая прелесть! Слушай, давай и мы…

Строгин. Нельзя.

Валя. Почему все у нас нельзя?

Строгин. Пока правового государства нет — нельзя!

Входят СВИРСКИЙ, РОГАЧЕНКО, ДЕРГУЛИН, ЛИДИЯ. Все несколько разгорячены после приема.

Свирский. Что ж, вроде ленч прошел хорошо, отлично! Заявление по разоружению разъяснили, об обмене журналистов договорились… хорошо! По чашечке кофе?

Лидия. А что скажет княгиня Нина Павловна, супруга ваша?

Свирский. Княгиня в Москву собирается, экипировку для внуков ищет, соски! Опять один останусь… А я привык. Человек я неприхотливый, яичницей легко обхожусь, стираю прилично. (Вздохнув, садится.) Редко мы встречаемся. Работаем в одном посольстве по нескольку лет, а далеки друг от друга и знать друг друга не хотим! Странное дело: много было у меня друзей в посольстве, а приедешь в Москву, все распадается, ничего не остается, телефонный звонок к празднику — и все!

Дергулин (задумчиво). Когда вернемся, надо всем вместе в дом отдыха поехать. Эх, какие дома отдыха сейчас стали строить! Номера удобные, а в фойе клетки с попугаями стоят. Буфет без наценки!

Свирский. Да разве в этом дело? Нет, совсем не так мы жили после войны… были, как говорится, полны сил и надежд. Больших надежд… А жизнь ломала нас, ломала… и прошла! (Вздыхает.)

Дергулин. Проще на все нужно смотреть и вообще жить проще. Вот у меня жена дома всю квартиру деревом отделала, гарнитуры там разные, аквариум… а я не люблю все это! (Смеется.) Не люблю — и все тут! Приятель придет, сядем на кухоньке, селедочка с картошкой в мундире, салатик, колбаса любительская, дрянь, скажете, а я люблю, с детства привык… С детства!

Входят ИННА и РЫЖИКОВ с подносами.

Свирский. Хорошо прием прошел, спасибо… Садитесь, Игнатий Петрович, как говорится, расслабимся.

Рыжиков (хмуро). У меня там дел гора… (Ставит поднос.)

Свирский. Да садитесь, садитесь! Что с вами? Устали?

Рыжиков. Да так… (Стоит.)

Свирский. Ну что вы стоите? Чем-то недовольны? Говорите, тут все свои, у нас один коллектив.

Рыжиков (возбужденно). А что говорить, Виктор Сергеевич, что говорить-то? Разве это дело? Я начинаю разливать, а Петр Васильевич отбирает бутылку — и сам! Что же это такое? И с кофе та же история! Есть же порядок!

Строгин. Да ладно, Игнат Петрович, у нас же не Таврический дворец! Зачем формальности?

Рыжиков. Выходит, извиняюсь, мы и не нужны в вашем высоком обществе? Вроде бы и не при деле… Извиняюсь, что я так прямо говорю, я, конечно, маленький человек, но мы же с вами в одной партии!

Строгин. Уж я и соседу рюмку налить не могу?

Рыжиков. Не можете! Не положено! Свою работу делайте, а за это мы отвечаем! И не надо оригинальничать! Вот вы от представительских ботинок отказались — просто старый большевик, — а ведь существует порядок! Порядок!

Рогаченко. Но мин херц, вы, когда разливаете, иногда руками прямо у носа крутите…