Детектив и политика 1991 №1(11)

Я облокотился на стойку, и ко мне сразу же подошел Антонио, высокий грузный мужчина, не производивший тем не менее впечатления толстого человека. Он носил такой ровный прямой пробор, что провести его можно было только с помощью линейки. Пухлые щечки напоминали детскую попку.

— Смотри, кто к нам пришел, — сказал он, проводя по стойке салфеткой. — Налить тебе что-нибудь?

— Джин с тоником, но только тот, что ты держишь для друзей. Боюсь ослепнуть или стать паралитиком.

— Вечно ты со своими шуточками, юморист.

Он налил мне джина из бутылки с этикеткой "гордонс". Я отпил глоток этой отравы и отодвинул стакан.

Антонио прищурил глаза.

— Никто еще не умер, что ты из себя строишь.

— Правильно, они не умирают, их разбивает паралич.

Волоча ноги, подошел Сеспедес, поставил на стойку другую бутылку с точно такой же этикеткой, деликатно кашлянул и удалился. Антонио притворно вздохнул и спрятал мой недопитый стакан под прилавок. У таких, как он, ничего даром не пропадает. Потом вытащил еще один стакан со льдом и налил из новой бутылки. Я причмокнул языком и помахал Сеспедесу рукой.

— Теперь доволен? — спросил Антонио.

— Да.

— За этот джин тебе придется заплатить, а тем я тебя угощал.

— В любом случае я бы заплатил, Антонио. Кстати, ты не знаешь, как зовут нового комиссара полиции вашего района?

— Сентено, Хулиан Сентено.

— Он мой друг, ты в курсе?

— Да.

Он снова протер стойку, хотя она была совершенно чистой. Глазки его сузились. Я отпил еще глоток.

— У меня к тебе просьба.

— Все, что могу…

— Там у входа стоит мой приятель, его зовут Шанхай. Ему бы хотелось поставить табачный лоток у входа в твое заведение. Кажется, ты против?

— Не говори мне об этом мерзком горбуне! Многие клиенты, подходя к дверям, спохватываются, что забыли дома сигареты. Если они будут покупать у него, я понесу большие убытки. Ни в коем случае, пошел он к черту!

— Очень жаль, Антонио. Твои служащие не имеют социального обеспечения, ты закрываешь заведение на три часа позже, чем положено, и не выполняешь элементарные правила пожарной безопасности, даже для виду не держишь какой-нибудь плохонький огнетушитель.

Я отпил еще глоток. Лола должна была уже заметить меня. Антонио продолжал вытирать стойку. Потом поднял глаза.

— И ты это сделаешь? Ты?

Я улыбнулся.

— Хочешь убедиться?

— Ты мне за это заплатишь.

— Шанхай не подорвет твою торговлю.

Я положил на стойку пятьсот песет и в этот момент услышал позади стук каблучков.

— Ты уже уходишь? — спросила Лола.

Черные шелковистые волосы, перехваченные зеленой лентой, доходили ей до пояса. Декольтированное платье было такого же цвета, как лента. Кожа на груди была упругой, эластичной, от нее исходил нежный аромат лимона, ее любимых духов, смешанный с каким-то легким запахом кислого молока. Кристина была худой, мускулистой, с маленькой грудью. У Лолы была идеальная фигура, такой фигуре могла позавидовать любая женщина.

— Выпей что-нибудь, Лола, — предложил я.

— Ментоловый со льдом, Антонио, — попросила она. Антонио пошел колоть лед.

— Зачем ты пришел, Тони? — Она облокотилась на стойку рядом со мной, потом подняла руки, чтобы откинуть спадавшие на лоб волосы.

Спокойно смотреть на это я не могу. Лола не брила волосы под мышками, она их подрезала, а я с четырнадцати лет при виде женщины с закинутыми за голову руками начинаю ощущать признаки тахикардии. Чуть-чуть отодвинувшись от нее, я взял со стойки пятьсот песет.

— Ты мне не ответил Тони. Зачем ты пришел?

— Сам не знаю.

— Не знаешь?

— Думаю, что нет.

— Я работаю в этом притоне последнюю неделю. Через три дня уезжаю. — Мягкая улыбка слегка тронула ее губы. — Репетирую очень хорошее шоу.

Подошел Антонио со стаканом зеленого ликера, в котором плавал мелко нарубленный лед. Его кривая улыбочка давала понять, что он в курсе наших с Лолой дел.

— Налей еще джину.

Он пошарил под прилавком и вытащил тот самый стакан.

— Ладно, — сказал я и отпил глоток. Лола потягивала ментоловый ликер.

— Сейчас он тебе уже кажется хорошим, а? — спросил Антонио.

— Исчезни, у нас личный разговор.

— Исчезаю, — ответил он и ушел. Ситуация его явно развлекала.

— Знаешь, после шоу я хочу попробовать себя в театре, в комедии например. Беру уроки дикции и мастерства у одного очень умного и элегантного молодого человека. Талантливый парень, его зовут Гильермо Эрас. Не слыхал?

— Нет.

— Он директор крупного театра.

— Очень рад.

— Тебе все равно, хочу я стать актрисой или не хочу. Тебя такие вопросы никогда не волновали, Тони. А ведь я всегда мечтала быть актрисой, с самого детства.

— А твой новый импресарио тоже дает тебе уроки?

— Совсем не остроумно. Тони. Ты всегда считаешь себя очень остроумным. Можешь смеяться над ним сколько хочешь, но он меня действительно любит. И мы скоро поженимся. Он серьезный, солидный человек, а ты кто? Никто. Голодранец, вот ты кто.

— У вас уже есть квартира?

— Да, и квартира есть.

Она отпила еще глоток.

— Что ж, в добрый час.

— Почему мы должны обижаться друг на друга? Почему ты не как все люди? У нас с тобой все было прекрасно, ты был… Но мне нужно другое… Знаешь, сколько мне лет?

— Тридцать пять.

Она нежно улыбнулась.

— Сорок.