Детектив и политика 1991 №2

— Будь я проклят, если знаю, — отвечал полисмен. — Одно могу сказать точно: крепко достанется тому идиоту, который сделал первый выстрел. Держу пари.

— Так что же нам делать? — повторил вопрос Мисков-ски.

— Я всего лишь рядовой полисмен, а ты — сержант. Тебе и решать, что делать.

— Во-первых, я не твой командир. А во-вторых, что такое сержант, когда кругом кишит высокое начальство. Без их приказа я с места не двинусь.

Полисмен снова выглянул из-за края мешка с деньгами.

— Там в конце вагона какие-то люди. Двое, нет — трое.

Сержант тоже осторожно поднял голову.

— Они открыли дверь и, по-моему, беседуют… Смотри, один из них спрыгнул на путь.

Мисковски видел, как человек распрямился после прыжка, оглянулся на дверь вагона, потом медленно и неловко пошел.

— Он идет прямо на нас, — зашептал Мисковски. — Приготовь-ка на всякий случай пистолет. Он идет сюда.

Поскольку все внимание сержанта было приковано к идущему, он не видел, как в окне задней двери вагона возник ствол автомата. Снова была вспышка, и фигура человека на путях, качнувшись, рухнула лицом вперед. По туннелю пронеслось эхо выстрелов.

— Господи! — охнул Мисковски. — Это же настоящая война.

Окружной командир

Снайпер из группы специальных операций сообщил о стрельбе в туннеле. Окружной командир был взбешен.

— Ничего не понимаю! — сказал он главному полицейскому комиссару. — У нас все еще оставалось время.

Комиссар заметно побледнел:

— Они становятся непредсказуемы. Я полагал, что они будут хотя бы придерживаться собственных условий.

— В них кто-то стрелял. В этом причина. Это обещанное наказание. Кровожадные чудовища придерживаются своих условий.

— Кто стрелял в них?

— Сомневаюсь, что мы когда-нибудь это узнаем. Снайпер, находящийся в туннеле, сказал, что, судя по звуку, это был пистолетный выстрел.

— Да, они держат слово, — сказал комиссар. — И не знают жалости.

— В этом весь смысл. Убийством заложника они предупреждают нас, чтобы мы строго следовали их инструкциям.

— А что с теми двумя, что несут деньги?

— Снайпер говорит, что они в каких-нибудь пяти метрах от вагона. Залегли, когда началась стрельба, и пока не решаются подняться.

Комиссар кивнул.

— Каковы будут ваши дальнейшие действия?

"Мои дальнейшие действия!" — мрачно подумал окружной, но понял, что был бы раздражен еще больше, если бы комиссар попросту отдал ему приказ.

— Осталось еще шестнадцать заложников. И мы не должны подвергать их опасности.

— Верно, — одобрил комиссар.

Извинившись, окружной командир взялся за радио и вызвал инспектора Дэниэлса в "Пелхэме, 128", попросив его связаться через Центральную диспетчерскую с гангстерами и сообщить им, что деньги скоро снова будут в дороге, но попросить продлить срок из-за непредвиденной задержки.

— Вы слышали все это? — спросил он комиссара, когда закончил переговоры. — Вам приходилось слышать когда-нибудь, чтобы полиция так деликатничала с убийцами?

— Ну-ну, полегче, — сказал комиссар.

— Полегче… Они заказывают музыку, а мы пляшем под их дудку. Мы! Целая армия полицейских с автоматами, гранатометами, слезоточивым газом и компьютерами! Двое мирных граждан уже убиты, а мы все еще…

— Немедленно успокойтесь! — резко приказал комиссар.

Окружной командир взглянул ему в лицо и увидел зеркальное отражение собственного гнева и отчаяния.

— Извините, сэр.

— Ничего. Я надеюсь, у вас будет шанс разделаться с ними позже.

— И я надеюсь, — сказал окружной, — но должен вам признаться, сэр, что после всего того, что произошло сегодня, я уже никогда не буду прежним человеком. И вряд ли смогу быть хорошим полицейским.

— Спокойно, — повторил комиссар.

Артис Джеймс

Человек, который расстрелял машиниста, был, без сомнения, тот самый, в которого метил Артис Джеймс. Правда, в сознании последнего эти два события не сразу логически связались между собой. Как только раздались ответные выстрелы, он опять плотно прижался к колонне и лишь по случайности впервые высунулся, когда машинист тяжело спрыгнул на путь. Из проема задней двери выстрелили, и Артис снова исчез за колонной. К тому времени, когда он решил, что может без особого риска выглянуть, тело машиниста безжизненно лежало на рельсах в двух шагах от другого бездыханного тела, которое прежде было старшим диспетчером Доловицем.

Артис осторожно повернулся и прислонился спиной к опоре. Затем он включил передатчик и, держа микрофон плотно прижатым к губам, вызвал центр связи. Ему пришлось повторить вызов трижды, прежде чем ему ответили.

"Мы не слышим тебя. Говори громче".

По-прежнему шепотом Артис сказал:

"Я не могу орать. Я нахожусь слишком близко к ним. Могут услышать… Это патрульный Артис Джеймс. Я нахожусь в туннеле. Рядом с захваченным вагоном".

"Вот. Так уже лучше. Продолжай".

"Они только что расстреляли человека. Судя по форме — машиниста поезда".

"Боже! Когда это произошло?"

"Минуты через две-три после первого выстрела".

"Какого еще первого выстрела? Ведь был приказ не стрелять! Неужели кто-то нарушил его?"

Артис похолодел от внезапного прозрения. О господи, я не должен был стрелять! Что, если из-за этого был казнен машинист?!