Детектив и политика 1991 №4(14)

Еще один читатель из числа писателей заслуживает специального упоминания. Великий американский поэт Эдгар По сначала довольно рассеянно листал сочинения Видока, потом стал читать внимательнее, а некоторые места даже перечитал во второй и в третий раз. Потом призадумался и сам взялся за перо. Так появился рассказ "Убийство на улице Морг" — первый в истории литературный детектив! За ним последовало еще несколько рассказов с участием все того же добровольного сыщика Огюста Дюпена. Это были как бы "вариации на тему" Видока, оказавшегося, таким образом, у самых истоков нового жанра литературы.

Вот что пишет современный исследователь детективной литературы: "Влияние Видока на криминальную беллетристику при его жизни и на детективную повесть после его смерти было громадным… Его английский биограф Ф.Стед не преувеличивает, когда утверждает, что именно Видок "первым поразил воображение европейцев как детектив", хотя следует добавить, что Видоку потому это удалось, что он соединил в себе преступника и полицейского"[62]. Как же получилось так, что преступник стал полицейским? А еще раньше — как будущий полицейский стал преступником?

***

Видок родился в 1775 г. в г. Аррасе, на северо-востоке Франции, в семье булочника. В детстве он был отчаянным озорником и мальчишечьим атаманом. Уже в тринадцать лет попал в компанию гарнизонных рубак и гуляк, сам быстро научился фехтовать.

В четырнадцать — первая дуэль, первая победа. В пятнадцать — репутация опасного задиры, виртуоза клинка.

В шестнадцать им овладела новая идея: отправиться в Америку. Прихватив 2 тыс. франков из родительской казны, он бежал из дому с намерением добраться до Дюнкерка и там сесть на корабль, отплывающий в Новый Свет. Но в порту аррасца до нитки обобрали мошенники, и ему ничего более не оставалось, как вернуться восвояси. В пути ему повстречался ярмарочный балаган, и Видок, недолго думая, вступил в бродячую труппу. Он дебютирует акробатом, потом в роли "дикаря": взлохмаченный, одетый в шкуры, ежевечерне съедает на публике кусок сырого мяса ("человечину"). Попробовав себя еще в кукольном театре, а затем помощником торгующего какими-то эликсирами странствующего шарлатана, Видок на некоторое время возвращается под отчий кров.

Юный Видок, судя по всему, обещал пополнить своей особой компанию авантюристов, коими столь богат XVIII век. Появилась в этом веке незнаемая прежде легкость на подъем: вдруг сорваться с места и отправиться "куда глаза глядят", в поисках разных интересных приключений — такое могло прийти в голову и сыну булочника.

Но XVIII век был на исходе. Во Франции уже гремела революция, а весной 1792-го вспыхнула война с коалицией европейских держав. Был объявлен полумиллионный призыв в армию. Не дожидаясь мобилизации, Видок поступил добровольцем в гренадерский полк.

Уже на исходе жизни он с видимым сожалением вспоминал: "Я мог бы стать таким, как Мюрат, Клебер и другие. Я их стоил умом и сердцем и мог бы совершить то же, что и они". Что ж, вполне можно представить имя Видока стоящим рядом с именами прославленных генералов французской революционной армии. Время наступило как раз то, когда в ранце каждого солдата лежал маршальский жезл, а Видок был разнообразно одарен и природной энергии ему было не занимать.

Но судьба, как говорится, сложилась иначе. Впрочем, можно найти и более осязаемую причину того, почему Видоку не удалась военная карьера: чересчур уж буйный нрав. Армейскую службу он начал с дуэлей. Одиннадцать дуэлей следуют одна за другой с сослуживцами разного положения и звания, благо революция подорвала былое чинопочитание. Двух несчастливцев Видок отправил на тот свет, сам угодил в госпиталь, из-за этого не участвовал в битве при Вальми. Новая затеянная им ссора уже грозила ему полевым судом, так что драчливый капрал почел за лучшее дезертировать. Переодевшись в гражданское платье, он… вновь идет добровольцем в армию, на этот раз в егерский полк.

В рядах егерей Видок храбро сражался при Жемаппе, но после боя выяснилось, что его должны привлечь к ответственности как дезертира. Он дезертирует вторично, на этот раз через линию фронта — в Австрийские Нидерланды. Там он едва избежал вербовки в австрийскую армию: вербовщикам приглянулась его рослая — в плечах косая сажень — фигура. Какое-то время Видок работал учителем фехтования, но, повздорив с австрийскими офицерами, был бит палками и поспешил возвратиться во Францию.

Выдав себя за бельгийца, сочувствующего революции, Видок в третий раз вступил во французскую армию, теперь уже в легкую кавалерию. Вскоре узнал, что амнистирован, и вернулся в свой старый егерский полк. Принимал участие в боях с австрийцами, дважды был ранен, сумел отличиться, заслужил рукопожатие генерала Вандамма и звание лейтенанта. Но, заслужив повышение, сразу поссорился, как он пишет, с "санкюлотами" — из-за того, что эполеты он носил позолоченные, а по новому уставу полагались простые, матерчатые; в разгар ссоры дал, что называется, волю рукам и был разжалован в солдаты.