Детектив и политика. Выпуск №2 (1989)

…Арест Берии, необходимый и в высшей мере своевременный, был, однако, оформлен для печати по рецептам Сталина и того же Берии: "югославский и английский шпион"; через полтора года после расстрела "югославского шпиона", убившего Сталина, в Белград к "товарищу Тито, верному коммунисту-ленинцу", отправилась советская делегация во главе с Хрущевым.

Маленкова, который произнес слова, кивнув на Берию во время того памятного кремлевского заседания: "Арестуйте его, это враг народа!" — среди членов делегации не было.

В секретном архиве Берии было обнаружено множество фактов о пытках, которые применялись к участникам процессов тридцать шестого — тридцать восьмого годов; часть этих фактов была приведена Хрущевым на XX съезде партии, который означал начало конца Сталина, мучительное и кровавое.

Двадцать третьего декабря пятьдесят третьего года советские газеты опубликовали сообщение Верховного суда Союза ССР, в котором сообщалось, что приговор Специального Военного Присутствия Верховного суда СССР в отношении присужденных к высшей мере наказания — расстрелу Берии, Гоглидзе, Деканозова и других приведен в исполнение.

Казнь проходила в присутствии и под контролем маршала Ивана Конева.

Дело бывшего заместителя министра бывшего МГБ Рюмина было выделено в отдельное производство.

Рюмин был осужден и расстрелян.

Следом были осуждены и расстреляны Комуров и Влодимирский.

Абакумов, обвиненный (после захвата Берии в сталинском кремлевском кабинете) в фальсификации "ленинградского дела" и садистских зверствах, содержался в Лефортовской тюрьме; от дачи каких-либо показаний отказывался наотрез; следователю дал отвод.

Когда к нему в камеру пришел генерал, работник ЦК в прошлом, назначенный (после ареста Берии) заместителем Главного военного прокурора, проводивший реабилитацию всех необоснованно репрессированных, Абакумов хмуро поинтересовался:

— В чем дело? Я ж сказал — никаких показаний не будет. Точка и ша. И вообще — вы кто такой? Я вас раньше не видел.

— Я заместитель военного прокурора.

Абакумов расхохотался: в этом его веселом, дерзком хохоте не было ничего наигранного или, более того, истеричного:

— Ты мне баки не заколачивай, "прокурор"! Ни на Лубянке, ни в Лефортове ноги прокурора не было и не будет! Это наша вотчина! И не хрена со мной комбинации строить, я их все наизусть знаю!

Генерал достал удостоверение, подписанное Прокурором СССР, протянул Абакумову:

— Вот, ознакомьтесь…

Тот взял красную книжку, раскрыл, читал долго, шевеля губами, раз пять, не меньше, потом книжку аккуратно закрыл, вернул ее генералу, обхватил голову руками и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону, повторяя:

— Все… Все… Все… Все кончено… Конец… Конец Державе… Конец родине, конец святому делу, конец, конец, конец…

…Назавтра начал давать показания, выскабливался.

Держался с полнейшим безразличием; только один раз разбушевался: "Я санкции на расстрел доктора Шимелиовича и Этингера не давал! В бумагах генералиссимуса ищите!"

Был приговорен к расстрелу.

Расстреляли.

…"Золотую Звезду" Героя Советского Союза Всеволод Владимирович Владимиров (Исаев) получил из рук Ворошилова, который вместе со Сталиным и Молотовым шестнадцать лет назад подписал список на расстрел учителей и друзей Исаева товарищей Уборевича, Антонова-Овсеенко, Постышева, Блюхера, Пиляра, Сыроежкина — несть числа этому списку.

Обменявшись рукопожатием с "народным президентом", Исаев обязательного в таких случаях благодарственного слова не произнес, возвратился на свое место за столом заседаний, а перед началом коллективного фотографирования ушел, сославшись на недомогание.

Через месяц он начал работать в Институте истории по теме "Национал-социализм, неофашизм; модификации тоталитаризма".

Ознакомившись с текстом диссертации, секретарь ЦК Суслов порекомендовал присвоить товарищу Владимирову звание доктора наук без защиты, а рукопись изъять, передав в спецхран…

Прошу открыть специальный счет для финансирования строительства санатория, где будут лечиться и отдыхать воины Советской Армии, служившие в Афганистане, и перевести на этот счет гонорар, причитающийся мне за публикацию повести "Отчаяние”.

Юлиан СЕМЕНОВ

КРУПНЫМ ПЛАНОМ Евгений Додолев ПРАВО НА СОЧИ