Детектив и политика. Выпуск №2 (1989)

Институт судебной психиатрии имени Сербского уже давно приобрел репутацию учреждения, способного выполнять не только медицинские, но и политические функции. Психиатрические расправы по указанию каких-то внемедицинских инстанций стали здесь обычным делом. Если определение вменяемости при правонарушениях уголовного типа обозначается как "психиатрическая экспертиза", то подобного рода "медицинское" действие по политическим обвинениям было обозначено термином "спецэкспертиза". Незадолго до собственных психиатрических "приключений" мне удалось прочитать дневник бывшего генерал-майора П. Григоренко, которого Институт имени Сербского приговорил к содержанию в тюремнопсихиатрической больнице на неопределенный срок. Григоренко был арестован в Ташкенте по совершенно нелепому обвинению, но для открытого суда над ним материалов явно не хватало. Тогда было решено устроить психиатрический суд. Однако комиссия психиатров в Ташкенте признала П. Григоренко вполне вменяемым. Григоренко повезли в Москву в Институт имени Сербского, и здесь более опытная "комиссия" с участием директора этого института профессора Г. Морозова и заведующего отделением "спецэкспертизы" профессора Д. Лунца пересмотрела решение ташкентских психиатров и вынесла решение о "невменяемости", после чего закрытый суд в отсутствие обвиняемого приговорил Григоренко к принудительному "лечению" в тюремно-психиатрической больнице строгого режима. Там он и находится уже второй год[14]. Между тем достаточно прочитать дневник П. Григоренко, чтобы понять, что это вполне здравомыслящий человек, честный, прямолинейный и смелый в своих суждениях.

Таким образом, появление в составе "комиссии" работника Института имени Сербского в роли председателя нельзя было считать случайностью. В Калуге не было своего достаточно опытного специалиста по политическим делам, приходилось заимствовать опыт других учреждений.

В четверг, 4 июня, жена приехала в Калугу с моим московским знакомым, хорошим знатоком правовых вопросов. Они привезли действительно важные новости. Группа старых большевиков, ряд друзей и брат пытались добиться приема у министра здравоохранения СССР, но безрезультатно. Их приняли, однако, в Управлении специализированных психиатрических учреждений Минздрава СССР. Здесь они узнали, что решение воскресной "комиссии”, не обнаружившей у госпитализированного "общественно опасного" субъекта резких отклонений и не давшей четкого диагноза, не было утверждено.

Министр здравоохранения СССР Б. Петровский лично одобрил создание новой "комиссии" в более авторитетном составе. Эта "комиссия" должна была выехать в Калугу в пятницу, 5 июня. В нее включили от министерства Г. Морозова, директора Института судебной психиатрии имени Сербского (председатель комиссии); Д. Лунца, заведующего отделением спецэкс-пертизы этого же института; профессора А. Портнова, директора Института психиатрии АМН СССР, и В. Морозова, заведующего кафедрой психиатрии Института усовершенствования врачей. От калужской больницы в "комиссию" входил А. Лифшиц.

Состав "комиссии" не предвещал ничего хорошего. Г. Морозов и Д. Лунц только недавно приговорили к бессрочному "лечению" П. Григоренко, "опровергнув" решение ташкентских психиатров.

Заседание "комиссии" вел Г. Морозов. Он задавал вопросы в довольно быстром темпе, часто не дожидаясь полных ответов. Все собеседование продолжалось не дольше 25–30 минут. Выйдя из кабинета, я продиктовал поджидавшей меня жене большую часть задававшихся вопросов. Тематика их в основном повторяла вопросы предыдущих "комиссий". Мою работу о международном сотрудничестве ученых члены министерской "комиссии", судя по всему, знали только в чьем-то изложении. Текста ее они не видели. Поэтому и вопросы об этой работе носили общий характер:

— Какова цель работы о международном сотрудничестве ученых?

— Высоко ли оцениваете уровень этой вашей публицистической работы?

— Почему начали заниматься публицистикой?

— Ваша цель — научная работа или публицистика?

Другие вопросы были примерно следующими:

— Кто, по вашему мнению, виноват, что вы оказались здесь?

— Считаете ли вы обоснованным помещение в больницу?

— Кто ваши родители? Часто ли у вас бывали конфликты на работе?

— Кого из своих детей любите больше?

— Сколько времени без работы?

— Пытались ли устроиться?

— С какого возраста интересовались биологией? и т. д.

Рой Медведев.

V. Борьба продолжается.

6 — 17 июня 1970 года

Рано утром 6 июня я начал составлять пространное заявление на имя Председателя Совета Министров СССР А. Косыгина. Было ясно, что многочисленные протесты, направленные до того на имя Генерального прокурора СССР Р. Руденко и министра здравоохранения СССР Б. Петровского, не смогли повлиять на судьбу моего брата и пресечь незаконные и опасные действия калужских психиатров и той неизвестной мне группы лиц, которые стояли за их спиной.

Днем 6 июня ко мне приехал А. Сахаров. Он привез показать мне свое открытое письмо Л. Брежневу по поводу принудительной госпитализации моего брата. Текст этого письма был следующим: