Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

— Вы принимаете меня за идиота? — удивительно кротким тоном произнес Скисс, усаживаясь на батарею. — Разумеется, здесь еще уйма проблем для биохимиков, физиологов, но не для полиции. Другое дело, что эти исследования могут продолжаться полвека и не дать окончательного результата — как и исследования рака. Некоторые результаты может дать сразу только моя область — статистика. Точно так же, как при исследовании рака. Что же касается этого дела, то наверняка возникнет несколько конкурирующих друг с другом гипотез. Возникнут и такие, которые импонируют толпе и обеспечат тиражи бульварным газетам. Явление увяжут с летающими тарелками, со звездами, трудно сказать, с чем еще. Но меня это не касается.

— А какое место в вашем статистическом объяснении занимает эта… падаль, которую обнаруживают в местах исчезновения? — спросил Грегори, словно не слыша гневных нот, нараставших в голосе Скисса.

— Вас это интересует? Хорошо… — с неожиданным спокойствием произнес Скисс. Он охватил колено худыми сплетенными руками.

— Я не исследовал этого математическими методами. Самое простое и примитивное объяснение — признать этих зверьков "vehiculum" — возбудителем фактора, приводящего труп в движение. Можно, скажем, признать этот "фактор" специфическим "agens" — носителем биологического характера — в том смысле, в каком подобным фактором мы считаем то, что вызывает появление болезни. Скажем так: "нечто", вызывающее раковую опухоль, может при известных обстоятельствах преобразоваться в наш фактор. Оно пользуется мелкими домашними животными для перемещения с места на место. Подобную роль выполняют, например, крысы во время эпидемии чумы.

— Род бактерий? — медленно подсказал Грегори. Он оперся рукой о створку шкафа и, всматриваясь не в Скисса, а в его огромную тень, лежавшую на полу, слушал, хмуря брови.

— Этого я не говорил. Не знаю. Ничего не знаю. Это гипотеза на глиняных ногах. Hypotheses non fingo. Я не терплю и не измышляю гипотез. Возможно, я и занялся бы проблемой, если бы располагал временем.

— Может, не бактерии, а, как вы говорите, биологический фактор? Микроорганизмы, например. И к тому же наделенные интеллектом. Значительным интеллектом. По осмысленности действий очень напоминающим человеческий.

— Кажется, вы первый хотите заработать на этой истории. Можно уже состряпать недурную статейку для прессы об этих разумных микробах, не правда ли? — В голосе Скисса вибрировала уже не насмешка, а злость. Грегори, как бы не слыша, очень медленно приближался к нему, говоря все выразительнее и все быстрее, словно охваченный пламенем внезапной веры.

— В глубине района с пониженной заболеваемостью фактор начал действовать с полным пониманием, словно сознательное существо, но еще не обладал опытом. Не знал, например, что нагим трупам, как бы это выразиться, неловко появляться среди людей, что на этой почве могут возникнуть осложнения и трудности. Приводя в движение следующего покойника из серии, он позаботился о соответствующей одежде. Зубами умершего он сорвал занавес, который прикрыл непристойную даже после смерти наготу. Позже он научился читать, иначе как бы он сумел проштудировать метеорологические сводки? Но этот свет разума омрачился из-за чрезмерного приближения к границе района с низкой заболеваемостью раком. Там он мог лишь заставить застывшие конечности совершать плохо скоординированные движения, своего рода чудовищную гимнастику: вставать и плутовски выглядывать из окна кладбищенской мертвецкой…

— Как вы это хорошо знаете. Вы сами видели? — спросил Скисс, не глядя на него.

— Нет, не видел, но знаю, что может привести в ужас английского констебля. Танец трупов. Теряя слабеющий интеллект, он, видно, вспоминал Гольбейна и средневековые пляски смерти.

— Кто?

Грегори едва узнал голос ученого.

— Как, — удивился он, — как это "кто"? "Биологический фактор", открытый статистикой. Я повторяю это за вами. — Грегори вплотную подошел к Скиссу, почти касаясь его коленей, так что тому пришлось слезть с батареи. Детектив видел перед собой лицо доктора так близко, что различал только глаза с сузившимися зрачками, тусклые и неподвижные. Так они стояли какую-то минуту, потом Грегори отступил и рассмеялся. Его смех прозвучал почти непринужденно и мог ввести в заблуждение своей естественностью. Скисс глядел на Грегори, пока лицо его судорожно не дрогнуло, после чего он тоже начал смеяться. Внезапно наступила тишина. Потом Скисс подошел к столу, уселся в кресло и, откинувшись назад, стал барабанить пальцами по столешнице.