Читаем Детектив и политика. Выпуск №4 (1989) полностью

Тем не менее, кряхтя, они вылезают из постелей и вяло бредут в ванную. Все — кроме одного, и кто этот единственный непокорный, легко угадать по лицу монахини, одновременно раздраженному и смиренному.

— Дон Гонсало! Ну разве так можно! Давайте, давайте, все уже встали.

Но тот не обращает на нее никакого внимания и неподвижно лежит на своей кровати в углу комнаты. Наступающий день так противен ему, что дон Гонсало даже голову засунул под подушку.

— Дон Гонсало, не заставляйте меня повторять! А то мне придется позвать мать-настоятельницу, а она позвонит вашим племянникам.

Наконец монахиня теряет терпение и решительно направляется к нему. Она легонько трясет старика за плечо.

— Дон Гонсало!

Она трясет сильнее и тут, почувствовав, что в этом теле нет жизни, испуганно отдергивает руку.

— Боже мой, дон Гонсало!

Сестра Лусия отбрасывает подушку и понимает, что не ошиблась: на нее смотрит багровое лицо с полуоткрытым ртом и застывшим взглядом; монахиня вскрикивает и, зажав рот рукой, бегом бросается из комнаты, подальше от смерти.


Когда в приюте для бедных — так называют в народе учреждение, официально именуемое «Приют для людей третьего возраста», — умирает человек, тело его переносят в узкую комнату с высоким потолком, стены которой выложены желтыми плитками; свет сюда проникает лишь через маленькое оконце, напоминающее амбразуру крепости. Все покойники похожи друг на друга: ввалившиеся щеки, обострившиеся, застывшие черты. Закончив осмотр, врач моет руки под краном, непонятно зачем торчащим на желтой стене. А может быть, он здесь именно для того, чтобы врачи мыли руки. Сестра Лусия не то молится, не то плачет, стоя на пороге, а сзади слышится шелест одежды — это идет настоятельница со своим генеральным штабом: всемогущими сестрой Теофилой и сестрой Хесусой, за которыми следует сестра Ампаро, распоряжающаяся финансами приюта.

— Матушка, он умер в грехе? — резко поворачивается сестра Лусия к настоятельнице, но та, по-видимому, озабочена чем-то другим, потому что удивленно поднимает брови и смотрит на сестру Лусию растерянно и с упреком.

— Что вы называете грехом?

— То, что он говорил о Его Святейшестве.

— Мы будем молиться за него и положимся на волю Всевышнего.

Врач здоровается с монахинями и молча выходит в сад, где его ждет священник.

— Случай довольно странный. Без вскрытия я не могу ничего утверждать с точностью, но он умер, задохнувшись под подушкой. Вряд ли такой крепкий мужчина не мог скинуть ее, да и соседи по комнате услыхали бы, как дон Гонсало борется с подушкой, если бы тот задыхался.

— Может, они думали, что он во сне. Да к тому же, вы знаете, его не очень-то жаловали за высокомерие.

— Позвоните родственникам. Дети у него есть?

— Нет, только племянники; они привезли его сюда.

— Надо им позвонить: вскрытие может только усложнить дело.

— Да, особенно для монахинь. Настоятельница уже знает о ваших подозрениях?

— Конечно. Она была первая, кому я рассказал.

— И что она?

— Знаете, ее реакция меня удивила. Она спросила, нельзя ли избежать вскрытия.

— Возможно, ей претит мысль об изуродованном теле.

— Не думаю, что ее пугает это, скорее, она боится последствий. Я хорошо знаю мать-настоятельницу, она старается не усложнять себе жизнь. Но поймите, я же не могу подписать заключение о смерти: человек в таком физическом состоянии, как у этого старика, не мог умереть, просто задохнувшись под подушкой. А судебного врача вы знаете: он подслеповат, и если на него чуть нажать, то напишет, что старик умер от кори.

— Правда есть правда.

— Правда бывает нужной и бывает бесполезной. Я специалист и отвечаю за свои поступки. Без вскрытия я это заключение о смерти не подпишу, но и указывать в отчете о своих подозрениях не стану; просто передам это на совесть судебного врача, пусть каждый занимается своим делом.

«А мое дело, в чем оно?» — священник думал, что лучше всего предоставить событиям идти своим чередом, все равно, чему быть, того не миновать. И несколько дней, пока он в монастыре отправлял службы, молебны, мессы, исповедовал, мысли его были заняты только наполовину; другая часть его помыслов была обращена к тому, что происходило вокруг, к тому, что говорили люди. Приехали жандармы, двое полицейских из Сьюдад-Реаль, судебный исполнитель кто угодно, но только не племянники. Родственники дона Гонсало так и не появились, и жизнь в монастыре проходила под знаком неопределенности и ожидания. Старики стали еще молчаливее, монахини — истеричнее, а место дона Гонсало пустовало недолго — до тех пор, пока из Торрелодонеса не привезли полупарализованного погонщика, который, плюхнувшись на кровать, не выказывал более никакого желания подниматься с нее все то короткое время, что ему еще было отпущено. Сестра Лусия собрала жалкие пожитки дона Гонсало и, посоветовавшись с настоятельницей, передала их священнику — может, они скрывали тайну, которую мужчина разгадает скорее, чем горстка благочестивых, пусть даже очень благочестивых женщин.

Перейти на страницу:

Все книги серии Детектив и политика

Ступени
Ступени

Следственная бригада Прокуратуры СССР вот уже несколько лет занимается разоблачением взяточничества. Дело, окрещенное «узбекским», своими рамками совпадает с государственными границами державы. При Сталине и Брежневе подобное расследование было бы невозможным.Сегодня почки коррупции обнаружены практически повсюду. Но все равно, многим хочется локализовать вскрытое, обозвав дело «узбекским». Кое-кому хотелось бы переодеть только-только обнаружившуюся систему тотального взяточничества в стеганый халат и цветастую тюбетейку — местные, мол, реалии.Это расследование многим кажется неудобным. Поэтому-то, быть может, и прикрепили к нему, повторим, ярлык «узбекского». Как когда-то стало «узбекским» из «бухарского». А «бухарским» из «музаффаровского». Ведь титулованным мздоимцам нежелательно, чтобы оно превратилось в «московское».

Евгений Юрьевич Додолев , Тельман Хоренович Гдлян

Детективы / Публицистика / Прочие Детективы / Документальное

Похожие книги

Сталин против «выродков Арбата»
Сталин против «выродков Арбата»

«10 сталинских ударов» – так величали крупнейшие наступательные операции 1944 года, в которых Красная Армия окончательно сломала хребет Вермахту. Но эта сенсационная книга – о других сталинских ударах, проведенных на внутреннем фронте накануне войны: по троцкистской оппозиции и кулачеству, украинским нацистам, прибалтийским «лесным братьям» и среднеазиатским басмачам, по заговорщикам в Красной Армии и органах госбезопасности, по коррупционерам и взяточникам, вредителям и «пацифистам» на содержании у западных спецслужб. Не очисти Вождь страну перед войной от иуд и врагов народа – СССР вряд ли устоял бы в 1941 году. Не будь этих 10 сталинских ударов – не было бы и Великой Победы. Но самый главный, жизненно необходимый удар был нанесен по «детям Арбата» – а вернее сказать, выродкам партноменклатуры, зажравшимся и развращенным отпрыскам «ленинской гвардии», готовым продать Родину за жвачку, джинсы и кока-колу, как это случилось в проклятую «Перестройку». Не обезвредь их Сталин в 1937-м, не выбей он зубы этим щенкам-шакалам, ненавидящим Советскую власть, – «выродки Арбата» угробили бы СССР на полвека раньше!Новая книга ведущего историка спецслужб восстанавливает подлинную историю Большого Террора, раскрывая тайный смысл сталинских репрессий, воздавая должное очистительному 1937 году, ставшему спасением для России.

Александр Север

История / Образование и наука / Документальное / Публицистика
1991: измена Родине. Кремль против СССР
1991: измена Родине. Кремль против СССР

«Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца» – слова президента Путина не относятся к героям этой книги, у которых душа болела за Родину и которым за Державу до сих пор обидно. Председатели Совмина и Верховного Совета СССР, министр обороны и высшие генералы КГБ, работники ЦК КПСС, академики, народные артисты – в этом издании собраны свидетельские показания элиты Советского Союза и главных участников «Великой Геополитической Катастрофы» 1991 года, которые предельно откровенно, исповедуясь не перед журналистским диктофоном, а перед собственной совестью, отвечают на главные вопросы нашей истории: Какую роль в развале СССР сыграл КГБ и почему чекисты фактически самоустранились от охраны госбезопасности? Был ли «августовский путч» ГКЧП отчаянной попыткой политиков-государственников спасти Державу – или продуманной провокацией с целью окончательной дискредитации Советской власти? «Надорвался» ли СССР под бременем военных расходов и кто вбил последний гвоздь в гроб социалистической экономики? Наконец, считать ли Горбачева предателем – или просто бездарным, слабым человеком, пустившим под откос великую страну из-за отсутствия политической воли? И прав ли был покойный Виктор Илюхин (интервью которого также включено в эту книгу), возбудивший против Горбачева уголовное дело за измену Родине?

Лев Сирин

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Романы про измену