Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти

Если бы мы играли в «горячо — холодно», то сейчас стало бы теплее. Я спрашиваю, испытывает ли он сильную жажду. Да, испытывает. Горячо. Я встаю с кресла, протягиваю Нику банку для сбора мочи и отправляю его в уборную собрать для меня несколько капель. Через пару минут он возвращается. Я сажусь напротив тихо ожидающих мамы и сына и погружаю тест-полоску в баночку. Это тонкая палочка, которая показывает наличие в мочи инфекции, крови, белка или сахара.

Проявляется полоска, означающая наличие в моче сахара: это завывающая сирена диабета.

Я улыбаюсь, подбадриваю их и говорю, что нужно сделать еще один анализ. Потом я показываю Нику аппарат с иглой, называемый капиллярным глюкометром, и беру у него из пальца маленькую каплю крови. Он даже не морщится. Молодец! На мониторе отображается ВЫСОКИЙ уровень сахара в крови. На самом деле глюкометр показал максимальный уровень, который он способен считать. Скорее всего, у этого молодого человека диабет первого типа. Я еще раз киваю (теперь уже себе) и убираю глюкометр.

Ник и его мама с недоумением смотрят на меня. Я выезжаю на кресле из-за стола, устраняя барьер между нами, и объясняю, что подозреваю у Ника диабет первого типа. При этом типе диабета тело не вырабатывает гормон инсулин, берущий сахар из крови и помещающий его в клетки. Поскольку у Ника инсулин не вырабатывается, кровь наполняется сахаром. Это объясняет усталость, худобу, высокий показатель сахара в крови и наличие сахара в моче (кровь фильтруется почками). Я делаю паузу. Они выглядят потрясенными. Я могу угадать, о чем думает Ник, когда сидит, опустив голову и водя пальцем по логотипу регбийного клуба.

«Сейчас вам нужно обратиться в больницу. Я договорюсь о вашей встрече с командой педиатров, которые проведут обследование и назначат лечение. Необходимо быстро снизить уровень сахара в крови».

Они кивают, все еще ошеломленные. Я убеждаю Ника, что благодаря лечению он будет чувствовать себя гораздо, гораздо лучше. Я спрашиваю, знает ли он Генри Слейда. Конечно, он его знает.

«Он играл за Англию в Кубке шести наций, и, надеюсь, в этом году он сыграет в чемпионате мира. У него диабет первого типа».

Он улыбается и кивает, понимая, что я хочу ему сказать. Когда они уезжают в больницу, я звоню педиатрам и предупреждаю, что к ним направляется пациент.

Среда, 23 января

«А когда Мэтью говорит, что…»

Я отключаюсь, представляя пляж с белым песком и холодное пиво. Звук опорожненной кружки, поставленной на стол, возвращает меня в конференц-зал нашей клиники, где меня окружают коллеги. Я не в отпуске в Антигуа, а на очередном тренинге. Сегодняшняя тема — перемещение и транспортировка пациентов.

Да, мы все это ненавидим.

Поерзав на стуле, я поднимаю глаза на Мэтью, полного энтузиазма инструктора по технике безопасности. Он стоит передо мной, то сгибая, то разгибая колени, и говорит о себе в третьем лице. Конечно, он не сравнится с Кевом, инструктором по оказанию неотложной помощи, но кто, черт возьми, говорит о себе в третьем лице? Я не могу принять это, каким бы ни был контекст. Перестав сгибать и разгибать колени, он продолжает свою проповедь. Указывая на каждого из нас, он начинает говорить все громче, искреннее и страстнее. Он подчеркивает, что мы все (он делает акцент на слове «все») можем научиться безопасной и эффективной транспортировке пациентов.

Хотя мне лишь немного за 30, я вполне уверен, что все эти годы я прекрасно справлялся со своими обязанностями.

О, ради всего святого, нет! НЕТ!

Я громко вздыхаю, гневно протестуя. Да, он хочет, чтобы прямо сейчас мы применили полученные знания на практике. Это еще хуже, чем обычная групповая работа, которой нас напрягают на подобных занятиях. Я встаю со стула и, сделав максимально злое выражение лица, тренируюсь сгибать колени вместе со своими коллегами.

Мэтти, ты только посмотри на мои колени! Это же настоящее чудо. Они сгибаются так, как и должны сгибаться суставы.

«Как говорит Мэтью…» Я закрываю глаза в надежде, что у меня при этом заткнутся уши. Этого не происходит. Мне ничего не остается, кроме как медленно выдохнуть и снова представить себя на пляже. К сожалению, пиво уже успело нагреться, а на море начался отлив.

Большое спасибо, Мэтти.

Пятница, 25 января

Мы сидим друг напротив друга несколько минут, и миссис Петрова говорит на французском, вовсе не похожем на тот, что я изучал в школе (а это единственный иностранный язык, хоть немного мне знакомый). Я улыбаюсь и киваю, радостно сообщая, что я не понимаю ни одного ее слова. Она улыбается, кивает в ответ и продолжает говорить. Она подает мне то, что, по моим предположениям, является письмом от болгарского врача. Я беру его с энтузиазмом, надеясь, что оно написано на английском.

Разумеется, нет.

Мне немного за 30, и я уверен, что все эти годы прекрасно справлялся со своими обязанностями.