Детектив в Новый год

В газете появился репортаж: в музее частных коллекций открылась выставка украшений из собрания Виталия Совкина, известного собирателя раритетов из жизни австрийской императрицы Сиси. А в деревне Снегиревка сгорел вместе с домом местный алкоголик и бывший Мишин дружок детства Петр: его дед часто хвалился, что жил в Вене в конце войны на вилле внучки этой самой Сиси.

Так история, которая в деле продажи подделок – главная сложность, и сложилась. Три года понадобилось Инне, чтобы сделать точные копии алмазных звезд. Послать Мишу, которого она за неспособностью хоть к чему-то определила убалтывать покупателей, с ними к Виталию. Организовать на новогоднем концерте в Вене лучший в мире провенанс. Ведь звезд было двадцать семь. Их еще можно делать и делать…

Инна вздохнула.

Да, она боготворила отца. Но характер унаследовала материн. Злопамятный и безжалостный. И еще. Она очень любила театральные эффекты.

Инна откинулась в мягком кресле поезда, мчавшего их с Михаилом в Зальцбург. Рассеянно глядела на белые заснеженные поля, сказочно-милые домики между круглых холмов с высоченными елями. И новый план созрел у нее в голове.

Ничего, Виталик, еще придет время поквитаться!

До новых встреч

– Прилетим – Славку убью! – сказала Машка, когда мы сидели в кафе венского аэропорта и смотрели, как сограждане переминаются в длиннющей очереди к выходу, хотя до объявления посадки оставалось еще полчаса.

– Тебе мало трупов? – спросила я.

– Как раз более чем достаточно. Больше не буду верить ничьим рассказам про путешествия!

– В смысле?

– Мне не показалась Вена скучной. – Машка запихнула в рот очередное пирожное. – В следующий раз поедем туда, где поспокойнее. В Мексику, Ирак, Афганистан, Сирию.

– Не советую, – буркнул Гена: он, поддавшись Машкиным чарам, решил лететь с нами одним рейсом. – Самое спокойное место – детская песочница. Сидишь жопой в песке, лепишь куличики. Ну еще в Новой Зеландии, говорят, тишь да гладь.

Я улыбнулась, потому что знала правду. Даже самое тихое место мира с приездом Машки непременно превращается в место преступления.

Р.S.

Автор благодарит замечательного венского гида Екатерину Ярикову за рассказанную историю о звездах Сиси. Все, кроме убийства на новогоднем концерте и подделки этих звезд, – чистая правда…

Инна Бачинская. Двое в снегопад

Зимняя буря –

Часто-часто от страха моргает

Кошка в уголке…

Ясо

Когда художник Дима Щука, нагруженный продуктами, возвращался домой, он обнаружил на веранде своего дома большую серо-белую кошку. Кошка неподвижно сидела в сугробе, голова ее была опущена, глаза закрыты и она напоминала шар. Замерзла?

Дима не любитель кошек, собака – другое дело, собака – друг, но собаки у него тоже нет. Собаке нужен режим, а Дима человек творческий, витающий в эмпиреях и, случается, не появляется дома по нескольку дней. Он художник, и ему, как всякому художнику, нужны впечатления и легкость бытия. Собаке не понять, поэтому собаки у Димы нет.

Он остановился перед кошкой и сказал:

– Эй! Ты живая?

Кошка не реагировала. Замерзла, решил Дима. И что прикажете с ней теперь делать?

Он поставил торбы на стол, прямо в снег, потому что веранда была нечищеной и заваленной по уши, нагнулся и потрогал кошку – она была колючей и холодной.

– Черт, – пробормотал Дима.

Не похожа на кошку, может, барсук? Рядом лес. Громадная!

Кошка вдруг открыла рот и беззвучно мяукнула, показав розовую пасть. Дима от неожиданности отшатнулся.

Он отпер дверь, занес продукты и вернулся за кошкой. Взял ее на руки, удивившись весу и величине, и принес в дом.

Постелил на пол старое одеяло, положил на него кошку и тут заметил на шее у нее кожаный ошейник. Снял и поднес к лампе.

Там, на металлическом прямоугольнике было выгравировано имя «Соня» и номер телефона. Дима, забыв про торбы, тут же позвонил, но ему не ответили. Звонки шли, но трубку на той стороне не брали.

Так он стоял, с телефоном в одной руке, с ошейником в другой, и рассматривал кошку. Она вдруг вытянула лапы и тело во всю немалую длину, и Дима похолодел: помирает? Агония? Но кошка открыла глаза и посмотрела на Диму. Глаза у нее были темно-желтые, даже оранжевые, цвета тыквы, кончик носа розовый, щеки белые, короткие уши серые. Она была красавицей, что Дима отметил как художник.

– Соня! – позвал он.

Кошка снова открыла розовую пасть, мяукнула беззвучно.

– А я Дима, – представился он. – Молоко будешь? Или ты только корм? Чего нету, того нету.

Он налил в блюдце молока и поставил перед Соней. Она понюхала и подняла на него глаза.

– Знаю, – сказал Дима, – химия, а куда денешься? Могу сосиску или яйцо. Ешь давай, а то помрешь на фиг!

Кошка послушалась и стала лакать. А Дима отстукал эсэмэску по номеру с ошейника: «Соня у меня, звоните!»