Детектив в Новый год

– Не бойся, я только набросаю, – сказал Дима. – Молока хватает? Может, пойдешь погуляешь? Солнце, тепло… пока они спят. – Он рассматривал четыре крошечных тельца, прижатых друг к другу. Два серо-белых, два рыжих. Папаша, значит, был рыжий. Поровну получилось! Он потрогал пальцем крайнего рыжего котенка, сказал удивленно: – Дышит!

Соня поднялась и пошла к двери. Дима вскочил. Открыл дверь и выпустил кошку на веранду:

– Со двора никуда, поняла?

Соня принюхивалась, кончик ее носа шевелился. Она была раза в два меньше, чем вчера. Внезапно она рванула с веранды и прыжками помчалась к калитке.

– Эй, куда? – запоздало крикнул Дима, сбегая со ступенек.

Соня зарылась в снег и почти исчезла. Через минуту появилась с мышью в зубах.

– Офигеть! – пробормотал Дима. – Ты голодная или хобби такое?

Кошка подошла и положила мышь ему под ноги, подняла голову и бесшумно мяукнула.

– Спасибо! – сказал Дима. – Я должен ее съесть или как?

Он нагнулся и поднял мышь; та шевельнулась, Дима чертыхнулся и отдернул руку. Мышь упала в снег и исчезла. Соня отвернулась и не торопясь пошла по нечищеной дорожке. Дима стоял и смотрел, как она обнюхивает сухие травинки, торчащие из-под снега…

Кошка гуляла минут сорок, а потом подошла к двери и оглянулась на Диму, который тоже гулял…

Во второй половине дня позвонила женщина и спросила, где кошка.

Дима сказал, что кошка у него. Женщина спросила, сколько он хочет.

– В смысле? – не понял он.

– Сколько вы хотите за кошку? – повторила женщина.

– Так это же ваша кошка! – удивился Дима.

– Где вы ее нашли?

– Около дома, в Еловице.

– В Еловице? Господи, как она туда попала! Адрес! – потребовала женщина. – Сейчас приеду.

– Может, не надо было звонить? – спросил Дима у Сони. – Не понравилась мне твоя хозяйка!

Соня не ответила…

…Она приехала через час примерно, когда уже начали опускаться невесомые зимние сумерки, а закатное небо полыхало малиной. На шикарном белом джипе «Лексус». Выбралась, хлопнула дверцей и уставилась на дом Димы.

Дом! Громко сказано. Домишко с перекошенной верандой и кривым крыльцом. Но зато с пристроенной студией, почти полностью стеклянной, предметом гордости и самоуважения. Женщина поднялась на крыльцо и замолотила кулаком в дверь – звонка не было. Дима открыл и уставился на гостью. Она молча протиснулась и вошла – он не догадался посторониться. Она была неуместна здесь в своей шикарной серой шубе, замшевых сапогах и белом шарфе, небрежно замотанном вокруг шеи. И пахло от нее так сладко и пряно, что у Димы даже нос зачесался.

– Где она? – спросила женщина.

Голос у нее был резкий, на сапогах сияли стразы, темные волосы разметались по плечам, выпуклые глаза – светло-карие и неприветливые. Дима, тонко чувствующий цвет, подумал, что она похожа на Соню. Он кивнул на одеяло.

Женщина наклонилась и вскрикнула:

– Что это?

Повернулась и уставилась на Диму. Глаза мечут молнии, губы сжались… Горгона! Но Дима тоже не промах, видали мы таких!

– Простите, как вас? – спросил он, демонстративно рассматривая гостью и ухмыляясь.

– Неда… Неда Максимовна. – Женщина сбавила тон. – Я спрашиваю, что это?

– Здрасьте, Неда, очень приятно. Дмитрий. А это Соня. Соня, за тобой пришли!

Кошка подняла голову и мурлыкнула.

– А это… вот это откуда? Что вы с ней сделали?

– Я?! При чем здесь я! Она пришла вчера днем, ночью родила котят. А в чем проблема?

– Она не могла… Соня домашняя кошка, она… ни с кем еще!

Дима ухмыльнулся:

– Знаем мы таких девственниц! Может, встретились на лестничной площадке или бойфренд лазил через окно. Рыжий, между прочим. Любовь! Ошейник ваш? Ваш! Телефончик тоже.

– Леопольд! Рыжая скотина! – всплеснула руками Неда. – Из седьмой квартиры! – Она задумалась на миг. – У меня в машине клетка, можешь принести? Соню забираю, этих нет. – Она перешла на «ты».

– В смысле?

– Куда мне их? Тем более полукровки. Леопольд беспородный.

– А кто их кормить будет? – Дима повысил голос. Тут необходимо заметить, что голос у него на редкость неприятный, особенно на повышенных тонах. – Не дам! Заберешь через месяц, пусть подрастут! – Дима тоже перешел на «ты», он никогда ни с кем не церемонился.

– Это мое животное!

– Сама ты животное! – брякнул он.

– Хам! – Лицо ее сморщилось, и она расплакалась. – Да что ж такое… одно за другим… не могу больше… – повторяла она, закрыв лицо рукой.

Дима растерялся.

– Да ладно, чего ты, извини… – забубнил он. – Не хотел обидеть… Сама подумай, куда мне их! Им мать нужна. Через месяц!

– А ты кто? – спросила женщина, перестав плакать. – Это твой дом? А в пристройке что?

– Студия.

– Студия? Ты художник? – В ее голосе слышалось недоверие.

Дима кивнул.

– Можно посмотреть?

– Пошли!

Красное закатное солнце пробивалось через стеклянную крышу и большие окна; свет и пространство впечатляли. Она подошла к мольберту. Картина изображала луг: разнотравье, высверки желтого и красного – какие-то мелкие цветки, пышный куст калины.

Насмотревшись, женщина повернулась к Диме:

– Ладно, пусть остается. Если думаешь заработать, особо не надейся, их никто не купит. Через месяц я ее заберу.

«Дура», – хотел сказать Дима, но сдержался.