Детективная богадельня

А служанок пришлось новых нанять, потому как Амалия теперь всецело занята образованием и устройством девочек, и девочки эти не должны мыть полы или таскать тяжелые корзины с рынка. Верь моему слову, она им еще и женихов хороших найдет, да далеко ходить не нужно, Энтони Беркли чем не жених?

Допив свой кофе, Финк сказал, что пойдет к миссис Смит потолковать о переезде, и Молли вскоре под каким-то предлогом догнала его.

— Морби ни о чем не догадывается, — зашептала она, увлекая инспектора в свои комнаты. — Конан Дойл и Агата согласились внести единовременное пожертвование в пользу нашего клуба и, соответственно, особняка. Вы же знаете Морби, чуть что не по нем, хлопнет дверью — и поминай как звали. Только ведь, если бы у него состояние какое-нибудь было, дом, счет в банке, это, конечно, можно было, в смысле, в пустоту уйти. А в его положении, в его возрасте, с его-то здоровьем… Словом, мы решили ничего ему не рассказывать. Пусть все идет, как шло до сих пор. Амалия — хозяйка, я — скромная секретарша, детективный клуб по четвергам.

Господи! Как же я счастлива, что все так удачно сложилось! Доктор Спайс, оказывается, давно влюблен в Амалию, и он ей подходит намного больше, нежели Линк. Но прежде, когда он думал, что Амалия любит Линка, он не собирался им мешать. Только мне всю дорогу зудел, какой, дескать, Линк неприличный человек, как он всю жизнь искал себе богатых женщин и что он, Спайс, не такой. И если бы Амалия обратила внимание на скромного врача, то он уж… ну, сами понимаете…

Помните, вы как-то читали нам с Морби стихи Бернса. «В полях под снегом и дождем»… если честно, я тогда даже пожалела, что мне не встретился человек, который мог бы вот, вот так… прочитать это мне. Без пошлого вставания на колени, кольца и прочего… Только он, она и вечные стихи. Хотя что это я о себе да о себе?

Думаю, у Амалии и Дугласа со временем все наладится. Они ведь достойны этого счастья.

— Хорошо бы, — Финк был рад, что все так удачно разрешилось.

На следующий день он при помощи Беркли и машины Джин Дойл перевез свои вещи. Обустраиваться ему помогали по старой дружбе Полин и Берта. Обе девушки, поменяв статус горничных на статус всеобщих дочек и внучек, как-то сразу расцвели и заметно похорошели. Полин теперь выглядела увереннее, она собиралась продолжать учиться на врача, а сейчас, ухаживая за дедушкой, договорилась о работе санитаркой на его этаже. Это давало возможность то и дело заглядывать в палату к больному родственнику. В то же время девушка набиралась опыта, и через полгода главврач обещал выдать ей достойную характеристику для продолжения обучения.

Линк получал вполне достойное лечение, так как на счет больницы поступил крупный взнос от пожелавшего остаться неизвестным друга. На эти деньги Линку не только обеспечили отдельную палату с балконом и ванной комнатой, но и приобретали дорогие обезболивающие, без которых он уже не мог обходиться.

Берта неожиданно занялась рисованием и фотографией, должно быть, так в ней проявлялась кровь Габриэля Линка, Амалия всячески поощряла это увлечение, обещая со временем устроить ее частную выставку, но пока что до этого было далеко.

* * *

СИДЯ В СВОЕМ КАБИНЕТЕ, Морби достал из секретного ящика письменного стола папку с пожелтевшими от времени газетными вырезками и теперь любовно разглядывал носастую, худощавую молодую женщину в клетчатом платье и соломенной шляпке, как носили учительницы в частных колледжах. Он смотрел на Молли Стоун и удивлялся, как эта с виду невзрачная, непривлекательная суфражистка сумела занять столь важное место в его жизни.

В жизни блистательного Эдмонда Морби, мужчины с отменным вкусом и претензиями, который всегда избирал себе одних только красавиц. Где теперь эти красавицы? Обзавелись семьями, отяжелели и растолстели после родов. Многие из них уже совершенно седые, кого-то уже давно нет на этом свете. Но Молли, Молли оставалась с ним, несмотря ни на что.

Это она, маленькая героическая женщина, вытащила почти что уже спившегося, нищего и никому не нужного инспектора из того кошмара, в который он превратил свою жизнь. Это она создала розовый особняк на улице знаменитого сыщика, окружив давно не верившего в человеческую доброту Морби теплотой и любовью. Это ее, вдруг превратившуюся из нищей школьной учительницы в делового секретаря и правую руку отставного инспектора, он никогда не благодарил за свое счастливое спасение, за свою вторую жизнь, предпочитая не замечать очевидных вещей.