Дети

– Ах, помню, свадьба Аарона и Анны-Марии состоялась в большой реформистской синагоге Берлина. Половина города была там. Все клиенты Аарона пришли, от аристократов до купцов, все высокие родственники невесты, вся большая семья Луизхен из Познани, и вся гвардия по имени Аарон, все пятьдесят, и целая армия служек, следивших за порядком. И что там случилось и не случилось от большого шума и суматохи! После церемонии венчания все подходят пожать руку Аарону. Новое венчальное кольцо давит на палец, боль трудно вынести. Он тайком снимает кольцо и кладет в карман, в котором приготовил много талеров, чтобы разделить их между синагогальными служками, которые уже стоят очередью, чтобы пожать руку новоиспеченному мужу и получить свою мзду. И Аарон, обалдевший от множества рукопожатий, дал одному из них тяжелое золотое обручальное кольцо. Лишь когда мы пришли в дом Луизхен и Гедалияу на праздничный ужин, заставил Аарон своих друзей и меня в их числе объехать всех служек в Берлине и вернуть кольцо. Был глубокий снег, и мы катили на санях от служки к служке, пока нам не повезло, и мы вернулись с кольцом к чете новобрачных.

Все комнаты были полны гостями, невероятной толкотней, шумом и невиданным до тех пор изобилием блюд. Луизхен сумела хорошо припрятать все познанские лакомства от прислуги. И вот, во время церемонии венчания в реформистской синагоге Берлина она потеряла ключ от кладовки. Тут же вызвали слесаря, чтобы он открыл двери. На этом кончились всякие неполадки, и началось объедение. Ах, детки, какой праздник для живота был на свадьбе Аарона. Я тогда поклялся, что женой для Альфреда будет дочь Познани. И тут на меня и на несколько моих друзей напало шутливое настроение, и мы тайком оставили квартиру Луизхен и направились в новый дом новобрачных Аарона и Анны-Марии. И там, в новой их спальне мы извлекли дно из кровати, новобрачные легли, и провалились. По сей день я жалею об этой проделке, – лицо деда обретает выражение раскаяния. – Детей у них не было. Аарон все свободное время посвящал кулинарии. Анна-Мария избиралась председательницей многих женских организаций. Даже к сионизму пришла и вложила в это всю свою душу, как, вот, Иоанна.

Иоанна уже собралась выдать деду пару теплых слов: надо же, сравнить ее с Анной-Марией! Но нет у нее сил на это, что вовсе на нее не похоже. И эта ее слабость позволяет деду беспрепятственно продолжать рассказ.

– Лишь война вернула Анне-Марии мужа. Он был мобилизован в армию кайзера, и там осуществились его мечты: служил поваром в своей воинской части, но большого удовольствия не испытал. После пребывания в окопах Вердена, он вернулся домой с расшатанными нервами, и с этого времени не сумел сшить ни одного нормального костюма. Анна-Мария оставила все свои организации и занялась мужем. Ах, проблемы, детки, проблемы. Иоанна, что сказал тебе Аарон? Когда будет готов костюм?

– Но, дед... я вообще не была у Аарона. Ехала от одного Аарона к другому, но... как бы.

– Как бы! – восклицает неожиданно Фрида, стоя в дверях и включая свет большой люстры. Свет проливается на лица прохладным потоком, и все, кроме деда, явно радующегося свету, выглядят, как существа, выхваченные из мрака. – Как бы, уважаемый господин, она всегда все делает как бы.

Словно подпись под всеми размышлениями сидящих в комнате, витает это слово. «Эрвину кажется, что я как бы забираю у него Герду. Он в беде, а я над этим размышляю», – нервничает Гейнц.

«Все как бы уже в прошлом, и все в порядке. Как это я позволяю себе погружаться в иллюзии, которые всегда пробуждают в душе надежду, что как бы все хорошо, как бы...» – Эдит закатывает жалюзи.

– Как бы! – сердится Фрида. – Как бы она не знает, что ее ждет весь день ванна.

И чтобы подтвердить слова Фриды, входит Фердинанд. Прямо лучась самодовольством, он ведет вымытого и надушенного Бумбу, облаченного в голубой купальный халат. С некоторых пор Бумба почувствовал себя мужчиной, и не желает, чтобы его купала Фрида. Теперь Фердинанд отвечает за еженедельное купание мальчика.

Иоанна с растрепанной шевелюрой и оборванным подолом юбки, теперь уже точно знает, что ей ничего не поможет. Ее ждут жесткие руки Фриды, и никто в доме не поверит, насколько она себя плохо чувствует. На ногах словно бы висят тяжелые гири, и в животе непривычные боли.

– Почему ты надела эту юбку? – упирается в нее взглядом Фрида. – Ты же знала, что от нее оторвутся оборки.

И только вопрос деда из-за ее спины спасает от необходимости выдумать еще какую-либо причину.

– Фрида, что с моим темным костюмом? Почему ты не вернула его Аарону на исправление?

– Именно этот неисправленный костюм вам нужен, уважаемый господин? Недостаточно вам множества ваших отлично сшитых костюмов? – И Фрида сильным движением тянет за руку Иоанну. Только в коридоре, около ступенек, Иоанне удается вырваться из рук Фриды.

– Фрида, что с Эмми? Что с ней случилось?

Лицо Фриды искажается гневом. Внезапно она выглядит ужасно старой. Даже облокачивается на качающиеся перила лестницы. Никогда еще Иоанна не видела у нее такого лица.