Дети ада

Аня Журавлева стояла за нейлоновой занавеской и смотрела, как Иван Рогожин вытаскивает из багажника «Нивы» большую сумку. Его не было целый месяц и вот вернулся. Машина запылена, на лобовом стекле налипли разбившиеся мошки, торчит немного погнутый блестящий прут антенны. Сверху машина кажется приземистой, большой, а на самом деле высокая и короткая. Никаких украшений, наклеек, подвешенных перед носом сувениров на ней нет. Заметна глубокая вмятина на переднем крыле. Вроде бы раньше не было. Вот он хлопнул дверцей, достал из заднего кармана джинсов ключи, закрыл двери, но «дворники» и наружное зеркало снимать не стал, значит, скоро отгонит машину в гараж.

Рогожин подхватил перевязанную белым шпагатом коробку, в другую руку взял сумку и зашагал к подъезду. Он живет на четвертом этаже, а Аня — на пятом. Она вышла на лестничную площадку и стала ждать лифта. Стукнуло металлом, раздалось непродолжительное жужжание и двери разошлись. Иван поднялся еще на десять ступенек к своей квартире. Дверь его с черным номером была обита узкими деревянными планками и покрыта лаком. У них точно такая же дверь. Поставив вещи на цементный пол, он нагнулся и стал открывать ключами дверь. Сначала одну, потом вторую. Аня знала, что соседа по этажу хотели обокрасть, но он сбросил бандита с револьвером с балкона и тот умер в больнице, а второго связал и сдал милиции. Все в их доме восхищались поступком Рогожина. Одного толстого кооператора с седьмого этажа четыре раза грабили. В последний раз попались, прибыла милиция и ворюг вывели вниз и поставили внизу у желтой стены, почему-то заставили спустить брюки. Так и стояли молодые парни в трусах, упершись ладонями в оштукатуренную стену, а милиционеры обыскивали их. Аня все это видела из окна лестничной клетки. Кооператор поставил дорогие металлические двери, установил сигнализацию и даже приобрел овчарку. И вот после него совершили налет на квартиру Рогожина. Он ведь тоже работает в кооперативе. Неужели все кооператоры богачи? Впрочем, вряд ли Иван толстосум. По нему этого не скажешь, да и одевается просто, как все. Без пижонства.

Аня знала и бывшую жену Рогожина: невысокого роста женщина с пышной прической и узкими карими глазами. Тоненькая, но с большим бюстом и стройными ногами. Аня заканчивала десятый класс, когда однажды увидела, как днем в квартиру Рогожиных звонил какой-то высокий мужчина в кожаной куртке и белых кроссовках. Дверь открылась, выглянула жена Ивана и мужчина, воровато оглянувшись, проскользнул в прихожую. И еще несколько раз девочка видела этого мужчину с удлиненным бритым лицом и золотым перстнем на пальце. Волосы у него закрывали уши. Обычно он приходил к жене Рогожина, когда тот был на работе или в командировке. Иван тогда еще работал в райкоме комсомола. Он три года назад вручал Ане комсомольский билет и жал ее тонкую руку. Но влюбилась в него девочка раньше. На их лестничной площадке повадились пить вино и курить парни с девчонками, лет по 15—16. Иногда притаскивали с собой магнитофон, ставили на низкий подоконник и включали на полную мощность. Набравшись, наглели и задевали проходящих мимо жильцов. С ними старались не связываться. В тот раз веселая громогласная компания расположилась напротив двери Аниной квартиры. Сначала их урезонивала мама, потом вышел отчим, но один из молокососов запустил в него пустой бутылкой. Рогожин — он как раз поднялся снизу — услышал звон разбитого стекла и бегом взлетел на этаж выше. Побагровевший отчим пригрозил разошедшимся подонкам, что вызовет милицию, в ответ ему сказали, что подожгут дверь и сломают почтовый ящик. Иван не стал с ними разговаривать: одному врезал по физиономии, так что тот отлетел к железным перилам, второму заломил назад руки и припер к стене, остальные, разинув, рты, смотрели на это и помалкивали. Девчонки, их было две, серыми мышками проскользнули мимо и застучали каблуками вниз. Третий бритоголовый парень бросился за ними, но Иван подставил ему ногу и тот растянулся на железобетонном полу.

— Забудьте и дорогу сюда, — сквозь сжатые зубы, блестя гневными зеленоватыми глазами, негромко проговорил им Иван. — В следующий раз так отделаю, что и родная мать не узнает! Усекли?!

Парни, озираясь на него, проворно заскользили вниз по серым ступенькам...

Потом они подожгли газеты в его почтовом ящике, но больше их Аня в подъезде не видела. Перестали ходить эти, появились другие: жильцы звонили в жилищную контору, в милицию — бомжи и хулиганье стали забираться на чердаки и там развлекаться. Рогожин еще несколько раз выставлял шпану из их подъезда, но проходило немного времени и снова на лестничных площадках гремела музыка, плавал сигаретный дым, звенели бутылки. Юнцы почему-то полюбили их дальний подъезд — все остальные парадные были заперты и чтобы попасть в квартиру, нужно было иметь ключ или нажимать на кнопки домофона, а в их парадной все время разбивали дверь, калечили домофон.