Дети Арктиды. Северные истоки Руси

Сами имена, ее логосы, в германских языках незначительны и абстрактны («Fylfot» – «многоножка», «гаммадион» – буквально «крест буквой Г», «hakenkreuz» и даже по-немецки примитивно прямолинейно «Judenheisskreuz» – «антисемитский крест») говорят о том, что свастика каксимвол была для традиции понятием отвлеченным, посторонним, если не чужим. Сам Гитлер не любил называть это свастикой, для него это был Hakenkreuz, всего лишь «загнутый крест». По свидетельству Конрада Хайдена, биографа Адольфа Гитлера, символ свастики появился рядом с ним на первом публичном выступлении в 92 году: «Новое красное знамя с черной свастикой в белом диске было развернуто в первый раз. Эффект был столь ошеломляющим, что даже сам Гитлер был приятно удивлен». Как он напишет позднее: «Гитлеру понравилась новизна и какая-то энергетика этого символа. «Это то, что надо для Нового Рейха», – сказал Гитлер». Надо добавить, что фюрер сделал древнейший символ еще «новее», перекосив на 45 градусов, поместив в круг на красном фоне. Конечно, ничего случайно с такими историческими последствиями не происходит. И конечно, Гитлер не был бесноватым дегенератом, это был человек огромной интуиции и с огромным даром германского «коллективного бессознательного», но он так и не осознал до конца (даже сам главный идеолог свастики Хаусхофер считал ее символом «грома и огня»), в чем суть «новизны» и, главное, какая именно «энергетика» в этом солярном символе. Эта энергетика дала ему бурное начало, но и привело к страшному концу. Свастика не могла быть, куда ее ни рисуй, орудием против Севера, она всегда по определению и ключ к нему, и самый прочный замок. Гитлер и Третий рейх были без сомнения воплощением самого тевтонского духа, духа и дела Deut-Тота, матрицей Атлантиды в Индоевропе, но свастика для них была троянским конем Севера. Ни Гитлер, ни Гиммлер, главные почитатели свастики, никогда не понимали, зачем и почему они это носят, отсюда бессознательное беспокойство, всякого рода судорожные попытки найти ответ, экспедиции в Тибет, на Кавказ, тибетские монахи в ставке в Берлине, разочарование и страх, запрет и гонение всех тайных орденов и даже астрологов. Принципиально, что свастика не была знаменем Нового Рейха, она была знаменем партии, партии «социализма», пусть и с приставкой «национал-», и главным хранителем знамени и самого символа был по должности и по сути Борман. Самая загадочная, даже мифическая, личность рейха, ни вокруг одного германского лидера нет столько мифов и легенд, существует даже такая, что он был советский агент, и важно, что эта легенда исходит от англоамериканской разведки. Никто не узнает, правда ли это, но это и не так важно, достаточно назвать его «агентом влияния Севера», или в данном историческом случае Востока, что одно и то же. Его фамилия тоже непростая деталь, «Бор-ман» это «человек Бора», то есть Борея, Севера и, главное, он несет линию «mann» в «ger-man» ской расе, в противоположность «herr» – другим главным носителям знака: «Гитл-ер», «Гиммл-ер» и «Гер-инг». Есть свидетельство откровения Бормана после решения фюрера идти на Восток – «это конец Германии». Не секрет, что именно Борман был лидером партии сторонников войны с Англией и США, не секрет и вражда Бормана и Гимлера, лидера партии сепаратного мира с англосаксами. Борман преклонялся перед Бисмарком, который «сделал Германию», но который был убежден, что «Drang nach Osten» это ее погибель. И которому принадлежат слова, достойные германского гения: «У Германии нет врагов на Востоке, но они есть на Западе».