Дети Бафомета

Они засмеялись, отпустили ноги Зубогрыза и сели на корточки.

– Нет, с чего бы, а? – хрюкая и булькая, смеялся крыс.

– Всё же хорошо!

– Эти подростки такие ранимые!

– Ха-ха-ха! Насмешил! Ранимые!

Толстый крыс встал, подошёл к Острозубке, щёлкнул её по носу и прошептал:

– Не стоит быть такой чувствительной.

Мышка клацнула зубами, так что он еле успел отскочить.

– Ты смотри! Нападение при исполнении, – сказал он и погрозил пальцем, – да за это…

Оглянувшись на напарника, он спросил:

– Но мы ведь сегодня добрые?

– Да, – согласился тот.

Крыс повернулся к школьникам.

– Вот так вот, из-за свойственной нам доброты, мы иногда нарушаем закон, – сказал он, – только никому не рассказывайте, хорошо?

Ребята кивнули.

– А теперь идите домой, – приказал крыс, – и учите уроки.

– На мусорной фабрике вам знания пригодятся, – сказал второй крыс.

Они взяли труп Зубогрыза за ноги и, оставляя после себя кровавую полосу, потащили дальше.

Во дворе Ушка попрощалась с Красноклыком и Чешуйкой и, придерживая Острозубку, повела её домой.

Мама Острозубки, низенькая мышка с усталыми глазами, шла по коридору. Она несколько часов назад пришла со смены, но, в отличие от отца, так и не легла спать, ведь нужно было сменить бельё бабушки.

– Что с ней? – обеспокоенно спросила она, увидев Острозубку и Ушку.

– Ей врач в школе какую-то таблетку дала, – ответила зайчиха.

Из двери выглянула соседка, посмотрела на них и спряталась обратно.

– Похоже на что-то сильнодействующее, – сказала мама, – глаза мутные, не разговаривает. Вам всем такие таблетки дают?

– Нет, – ответила Ушка, – но почти никто к врачу и не обращается. А ещё сегодня наш школьный сторож перегрыз шею одному из учеников.

– Какой ужас! Как его звали?

Она спросила это безо всякого интереса.

– Сторожа или ученика?

– Ученика.

– Сухогрыз.

– А, – равнодушно сказала мама Острозубки, – я знаю его родителей. Эти бобры в прошлом году строили плотину, чтобы перенаправить ручей, который тёк мимо нашего завода. Нам теперь за водой нужно за полкилометра пешком ходить.

– Зачем?

– Не знаю.

За дверью ежихи послышалось шуршание – соседка явно подслушивала, о чём они разговаривают.

Ушка кивнула на дверь и, наклонившись к маме Острозубки, прошептала:

– Это она вызвала крыс.

– Я знаю, Ушка, – печально ответила мышь, – вы с Острозубкой можете ничего не рассказывать, но я догадываюсь, что с ней сделали. А теперь иди, пожалуйста.

Она взяла дочь за руку и отвела в комнату с выбитой дверью.

Ушка подошла к двери ежихи, хотела постучать, но, постояв немного, передумала и пошла домой.

Выйдя во двор, она увидела одноглазого енота с корзиной. Старик шёл по направлению к туалету, приплясывал и что-то тихо напевал.

– Здравствуйте! – зачем-то поздоровалась Ушка.

Енот вздрогнул, остановился и повернулся к ней.

– Это ты мне?

– Вам.

Он повернул голову набок, внимательно посмотрел на зайчиху единственным глазом и, пригнувшись, подошёл.

– А зачем ты со мной поздоровалась?

Ушка и сама не понимала, почему поздоровалась с этим странным персонажем, ведь она даже не знала о нём ничего, кроме имени и того, что он ловит и ест тараканов.

– Я не знаю.

– Если не знаешь, то и нечего было здороваться, – резонно заметил енот.

– А вы за тараканами? – спросила Ушка, так как енот явно не собирался уходить.

Енот улыбнулся и тихо сказал:

– А я видел, как твою подругу уводили крысы.

– Её допрашивали.

– Я знаю, как допрашивают крысы, – грустно сказал енот, – мне жаль твою подругу.

Ушка смотрела на него и не верила, что это тот самый безумец, ещё вчера танцевавший перед туалетом, вспоминавший про какие-то цветы и неизвестную девушку, которой их дарил.

– Откуда? – спросила зайчиха.

Из единственного глаза Полохвоста скатилась одинокая слезинка.

– Неважно, – ответил он, – кто позвонил крысам?

– Ежиха Червежуйка, – тихо ответила Ушка.

– Я помню её, я помню её мужа, я помню её отца, – прошептал енот, – им всем нужно было родиться крысами.

Грязная дверь открылась и вышла ежиха.

– Это никакие не тараканы, – с безумным блеском в глазу громко сказал Полохвост, сунув корзинку в лицо Ушке, – это живые пирожки! Пирожки! С мясом! Правда, это очень ловкие пирожки, не как те, ленивые, которые я покупал после школы! Эти даже лучше! И всё благодаря нашему великому лидеру!

Он подпрыгнул, повертел над головой корзинкой и, смеясь, убежал.

– Не разговаривай с этим дурачком, – сказала ежиха, – он может быть опасен.

– Все могут быть опасны, – ответила Ушка, – я, вы, Полохвост и даже школьный сторож.

– Нюхошмыг? Да ведь он мухи не обидит!

Ушка посмотрела в хитрые глаза Червежуйки и сказала:

– Он сегодня ученика убил.

Ежиха всплеснула лапами.

– Ах, какой ужас! Какой ужас! Как его звали?

– Сухогрыз, – холодно ответила зайчиха.

Червежуйка покачала головой и, приложив лапы к груди, сочувственно прошептала:

– Бедные родители! Бедные родители! Я ведь их знаю! Такая хорошая семья, а их мальчик хотел пойти в юные помощники!

– Он там и состоял уже несколько месяцев.

– Правда? Не знала. Жаль, очень жаль, что такие талантливые дети погибают.

Она развернулась и заковыляла прочь, причитая:

– Какое горе! Какое горе! Какое горе!