Дети Бафомета

У Острозубки действительно получилось, ведь из сказанной ей фразы следовало, что от Ушки и Красноклыка вполне можно было ожидать того, что они станут есть чужую плоть, а вот мышка была на это неспособна, хотя, если судить по тому, с какой жадностью она вчера пожирала мясо, ей это очень даже понравилось. Зайчихе от слов Острозубки стало неприятно, однако она не подала виду и предложила Красноклыку сходить и выпить.

– Глотни и возвращайся, а то ты какой-то агрессивный.

Лис, прихрамывая, вышел из хижины, а Острозубка, подойдя к Ушке, спросила:

– Ты ведь не обижаешься на меня?

– Нет.

– Я ведь совсем не это имела в виду, понимаешь?

– Да.

– Ты обижаешься, – уверенно сказала мышка, – раз так отвечаешь.

– Я не обижаюсь – мне просто немного неприятно.

– Понимаешь, я имела в виду, что вы с Красноклыком такие решительные, смелые, а я почти никогда в жизни не совершала никаких поступков.

Ушка, вспомнив, что мышка вытворяла ночью, улыбнулась, и как раз в этот момент с улицы донёсся крик Красноклыка:

– Вот дерьмо – я только сейчас заметил, что у меня штаны не до конца застёгнуты!

Острозубка провела языком по зубам, поморщилась и достала изо рта длинный волос. Она поднесла его к глазам, чтобы рассмотреть и с удивлением сказала:

– Рыжий! Это волос Красноклыка!

– Вы спали в обнимку, – успокоила её Ушка, решив не рассказывать о том, что между ними произошло.

«А Красноклык помнит? Нет, вряд ли».

– А, понятно, – пробурчала мышка и выкинула волос.

В хижину зашёл Красноклык и, судя по довольному выражению лица, он уже успел изрядно приложиться к бутылке.

– Как я мог забыть застегнуть штаны? – с улыбкой спросил лис, и непонятно было, удивляется он или этот факт его веселит.

– Наверное, когда ссать ходил, плохо застегнул, – сказала Ушка, – ты вчера был немного не в себе.

Лис хитро заглянул ей в глаза и медленно сказал:

– Да, я был немного не в себе. О, Безымянный Козёл!

Он подошёл к очагу и склонил голову перед черепом.

«Это он помнит, – подумала зайчиха, – значит, он моет помнить и другое».

Мышка, заинтересовавшись, подошла к Красноклыку и робко спросила:

– А почему ты так его называешь?

– Просто я пока не знаю его настоящего имени.

– А оно есть? – спросила зайчиха.

– Оно должно быть, – с уверенностью ответил Красноклык.

Безымянный Козёл…

Зайчиха вспомнила свой сон, луну, меняющую облик, и с тревогой взглянула на череп: пустые глазницы выглядели зловеще, словно в них что-то таилось, что-то, чего они не знали и с чем никогда не встречались, но это что-то внушало страх. Возможно, эта тревога была лишь следствием увиденного сна, но луна-то была не во сне!

«Наверное, это от водки, – попыталась успокоить себя Ушка, – я ведь никогда прежде не пила так много».

Она снова взглянула на череп, перед которым, застыв, как две статуи, стояли Острозубка и Красноклык: в пустых глазницах вспыхнули зелёные огоньки и послышался шипящий голос:

– Уш-ш-ш-ш-ка!

В глазах у зайчихи потемнело, ноги подкосились, и она рухнула на пол.

– Ушка! – крикнула Острозубка, бросившись к зайчихе.

– Да.

Зайчиха открыла глаза и увидела Красноклыка и Острозубку: они сидели на корточках и с тревогой смотрели на неё.

– Что со мной было?

– Ты стояла, стояла, а потом взяла и упала, – быстро ответила мышка, – сейчас тебе хорошо?

– Голова немного кружится, – ответила Ушка.

– Ты упала в обморок, – сказал Красноклык, – такое бывает.

Ушка, приподнявшись, взглянула в чёрные глаза мышки, карие глаза лиса и тихо сказала:

– Нам надо уходить отсюда.

– А вдруг тебе снова станет плохо? – с беспокойством спросила Острозубка.

– Не станет, – ответила зайчиха, – а отсюда надо уходить – это место какое-то мёртвое, оно меня угнетает.

Красноклык загадочно улыбнулся:

– Эта хижина видела много смертей.

– И тебя это веселит?

– Что?

– Почему ты улыбался, когда говорил это?

Красноклык отпрянул в сторону, переглянулся с Острозубкой и сказал:

– Я не улыбался.

– Он не улыбался, – подтвердила мышка.

Ушка посмотрела на их изумлённые лица: нет, они не врут, да и зачем им врать? В этом месте действительно происходит что-то странное, с ней уж точно.

– Да? Значит, мне показалось, – сказала зайчиха после недолгого молчания, – но нам всё равно нужно уходить – здесь слишком сильно пахнет смертью.

Красноклык принюхался.

– Не, не смертью – здесь пахнет тухляком, ссаниной, гнилью, плесенью, дымом и чем-то ещё.

– Ты что, знаешь, как пахнет смерть? – спросила Ушка.

– Нет.

– Вот что-то ещё и есть запах смерти. Пошли отсюда.

Лис снял со стены череп и, развязав пояс, продел его через глазницы.

– Возьму с собой, – весело сказал он.

Теперь череп болтался у лиса на поясе, что делало его немного похожим на шамана из древних времён.

– Ты бы его лучше на голову нацепил, – сказала Ушка, надевая рюкзак, – и шкуру на плечи. Я, кстати, знаю, где есть много шкур. Показать?

– Ха-ха, – скривился в усмешке Красноклык, – я тоже знаю это место, так что спасибо.

Надев рюкзаки, они вышли из хижины и направились в лес. Отойдя шагов на двести, зайчиха остановилась, скинула рюкзак и, со словами: «Я сейчас!», быстро пошла обратно.

– Куда это она? – спросила Острозубка.

– Наверное, забыла что-нибудь.