Дети Бафомета

– Я же говорила, что я много чего знаю.

– До хрена ты знаешь, – сказала Ушка и закурила.

– Ну, уж точно больше, чем вы, – прокаркала птица. – Кстати, а ведь ты могла его убить.

Ушка, поджав нижнюю губу, кивнула:

– Да, я могла его убить.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – прохрипел Красноклык, который уже пришёл в себя и смог нормально дышать, хотя горло всё ещё побаливало.

– Да, – спокойно ответила зайчиха.

– Ты что? – с ужасом спросил лис.

– В тот момент мне этого очень хотелось, – ответила Ушка, выпустив ему в лицо струйку дыма, – но ведь я тебя не придушила.

– Только из-за неё! – срываясь, крикнул Красноклык, кивая на птицу.

– Скажи ей спасибо. Ладно, я не знаю, что на меня нашло, но я буду с тобой честна.

Лис насторожился.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– А то, что мне насрать, – ответила зайчиха, сгребла свои вещи и стала одеваться.

Её штаны, куртка, рубашка были пропитаны кровью и вняли, но Ушка и в самом деле была честна – ей было насрать. Она надела влажную, липкую одежду, всунула ноги в сырые ботинки и, допив водку, пошла в хижину к Острозубке.

Красноклык тоже взял свои вещи, но надел только штаны, а рубашку и куртку, подвесив на выломанную из хижины ветку, подвесил над жаровней для просушки. Птица с интересом следила за его действиями, а когда лис, чтобы не держать ветку лапами, сходил ещё за двумя и, вставив их в щели плота, соорудил некое подобие вешалки и подвесил вещи над тлеющими углями, не сдержалась и спросила:

– Ты думаешь, они у тебя просохнут?

– Надеюсь, – буркнул лис.

Птица, медленно ступая длинными лапами с острыми когтями, подошла к нему и, наклоняясь, лукаво спросила:

– Понравилось?

– Что? – делая вид, что не понимает вопроса, спросил Красноклык.

– Она, – подмигнув, ответила птица, – она такая сильная, такая страстная. Я видела, как она царапала себе грудь до крови перед тем, как захотела тебя придушить.

– Это было и здорово, и страшно одновременно, – честно признался лис, – меня словно охватывало безумие, да и Ушку, я думаю, тоже. Но мне понравилось.

Он взглянул птице в глаза и добавил:

– Знаешь, мне ведь даже в кайф было, когда она меня душила. Я только сейчас это понял.

Впрочем, каким бы честным не казался его ответ ему самому, в тот самый момент, когда зайчиха разжала свои стальные пальцы, Красноклыку захотелось жить, а пьянящее, возбуждающее безумие, которое доставляло столько низменного, запретного и притягательного удовольствия, оставило его.

– Зачем же тогда ты сопротивлялся?

– Не знаю.

Птица отошла и, клюнув в глаз голову девочки-выдры, вырвала его и проглотила.

– Глаза всегда были самым вкусным, – щёлкнула клювом птица. – Ты боялся смерти, лисёнок. Этот страх есть почти у всех, кроме самых сильных духом. Эту силу даст тебе Безымянный Козёл. Он уже дал тебе бесстрашие убивать, а может даровать и бесстрашие перед смертью.

Красноклык, действительно, чувствовал, что за последнее время стал абсолютно равнодушно относиться к чужим страданиям и смерти, а убивать ему так и вовсе доставляло удовольствие. Взять хотя бы эту девчонку: поначалу даже сама мысль убить её, чтобы принести жертвенную кровь Безымянному Козлу, вызывала в нём робость и неловкость, но зато с каким наслаждением он отсёк ей голову, пил её кровь, а потом трахался с Ушкой, ползая в этой крови!

А какой приятной на вкус была её сырая печень! Лис даже сглотнул слюну, вспоминая горьковатый вкус.

Вместе с воспоминаниями к нему стало возвращаться безумие.

– И что я должен сделать? – спросил Красноклык.

Птица спрятала голову под крыло, издала несколько нечленораздельных звуков, словно с кем-то переговаривалась и, высунув наружу лишь самый кончик клюва, ответила:

– Убить.

– Кого? – спросил лис, не понимая, кого ещё он должен убить, чтобы заслужить милость своего божества.

– Её, – тихо, чтобы никто не услышал, ответила птица.

– Но… как…

Красноклык, ошеломлённый требованием, сел и опустил лицо вниз, а птица подошла к нему и, накрыв его своими огромными крыльями, проскрипела:

– Или она убьёт тебя, лисёнок, а ведь она уже хотела это сделать.

– Да, она хотела, – согласился лис.

– Вы оба можете стать его избранниками, – продолжила птица, – но не оба сразу. Ты понял?

– Да, – ответил Красноклык, – это может быть один из нас, но для этого он должен убить другого.

– Молодец, – хихикнула птица, – ты догадливый, ты мне нравишься. Кстати, ей я ничего не говорила, ведь мне так хочется, чтобы его избранником стал ты.

Красноклык почувствовал, как в нём просыпается гордость за самого себя, за то, что его избрали, за то, что с ним делятся страшными секретами. Он уже забыл, где и при каких обстоятельствах нашёл череп, они словно всегда были вместе и всегда он ему поклонялся.

В глазах лиса загорелись зловещие огоньки. Он подобрал тесак, неосторожно забытый Ушкой и, оскалившись, спросил:

– Когда я должен это сделать?

– Когда хочешь, – проворковала птица, – но только учти: зайка сильная, зайка ловкая, зайка догадливая и она не даст тебе убить себя. Тебе придётся постараться, лисёнок. Будь осторожен и терпелив.

– Я буду, – сказал Красноклык, сжимая тесак.