Дети Бафомета

Он решил не торопиться и выждать подходящий момент, тем более, что зайчиха ничего не подозревает об их разговоре.

Он, Красноклык, станет избранником Безымянного Козла!

Птица ласково провела кончиком клюва по его щеке, схватила голову девочки-выдры и, оттолкнувшись от покачнувшейся поверхности плота, улетела.

УА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Дикий, торжествующий смех пронёсся над деревней, разбудив Острозубку. Он долго звучал над болотом, постепенно удаляясь, пока не стих окончательно.

Красноклык, сняв подсохшую и прокопчённую одежду, разрубил на куски ногу девочки-выдры и бросил их на тлеющие угли…

…Снаружи куски мяса обуглились, а внутри остались сырыми, но лису это даже понравилось: горькая, хрустящая корочка и пропитанная кровью плоть. Он ел кусок за куском и, как и Ушка, никак не мог насытиться. Лис тоже глотал куски, почти не прожёвывая, как будто у него их собирались отнять. Он озирался по сторонам, жадно разрывая мясо когтями и клыками, давился и отплёвывался, но никто так и не появился.

Закончив, Красноклык оделся, взял тесак и направился в хижину.

Острозубка, услышав шаги, открыла глаза и слабым голосом прошептала:

– Это ты, Красноклык. А где Ушка?

Лис оглядел хижину: Безымянный Козёл висел на стене, рюкзаки аккуратно стояли у входа, а на полу валялась недопитая бутылка водки. Лис поднял бутылку, отпил и только тут заметил, что нет топора.

– Она взяла топор? – спросил он.

Мышка устало посмотрела на него, попыталась приподняться, но не смогла.

– Я не знаю, – с трудом ответила она, – я ничего не знаю. Я слышала, что кто-то ходит, но не могла понять, сон это или нет…

Она закрыла глаза и прошептала:

– А потом я услышала смех той страшной птицы и проснулась.

Красноклык оскалился, посмотрел на Острозубку, подошёл к Безымянному Козлу и прикоснулся лбом к гладкому черепу, покрытому бурыми разводами запёкшейся крови.

– Я стану твоим избранником, – шептал лис, – я, а не она.

– Знаешь, а он со мной разговаривал, – услышал он слабый голос Острозубки.

Лис обернулся и увидел, что мышка смотрит на него. Он сел рядом и, отложив тесак, спросил:

– Кто?

– Он, – ответила Острозубка, указав глазами на Безымянного Козла, – во сне. Я сначала не могла понять, кто это, но потом увидела его. Он говорил страшные вещи.

Действительно, а что ещё мог Безымянный Козёл сказать маленькой, глупой и трусливой мышке? Она не его избранница и никогда даже не приблизится к тому, чтобы ей стать. Только он, Красноклык, только он может слышать от него великие наставления, укрепляющие дух и направляющие по пути величия.

Если бы кто-нибудь спросил сейчас лиса о том, в чём состоит этот путь величия, он бы не смог объяснить и, скорее всего, просто набросился бы на вопрошающего.

– Какие? – оскалившись, спросил Красноклык.

– Что больше никогда не будет света, никогда не будет радости, никогда не будет любви и дружбы, – устало ответила Острозубка. – Только мрак, бесконечный мрак. Мне было так холодно и страшно.

Конечно, ей было холодно и страшно и у неё никогда не будет света, радости, любви и дружбы, но боязнь потерять это испытывают лишь те, кто этим дорожит, а ему, Красноклыку, будет хорошо и в бесконечном мраке.

– Мрак страшен только для тех, кто недостоин его, – мрачно сказал лис и пошёл искать зайчиху.

Острозубка проводила его испуганным взглядом, перевела взор на Безымянного Козла и попыталась встать.

Выйдя из хижины, Красноклык услышал тихие всплески. Они доносились со стороны площади, где они расправились со Слюрром. Лис крепко сжал тесак в руке и, мысленно попросив помощи у Безымянного Козла, направился к месту битвы с болотными выдрами.

Ушку он увидел сразу: зайчиха увлечённо рубила тела выдр на части и скидывала их в воду, где вокруг останков уже кружились целые стаи чёрных пиявок. Мерзкие твари присасывались к телам и конечностям выдр, вгрызались в плоть и, извиваясь, проникали во внутренности. Глубина болота вокруг деревни не доходила и до полутора метров, на дне росли мелкие, серо-зелёные водоросли, поэтому то, что происходит с трупами, было хорошо видно с плотов.

Зайчиха, запыхавшаяся, вытирала со лба пот и не сразу заметила Красноклыка, который, вместо того чтобы напасть, подошёл к ней и зачем-то спросил:

– Что делаешь?

Ушка выпрямилась, и Красноклык увидел устремлённый на него взгляд чёрных, бездонных глаз, из которых, подобно слёзам, стекали тонкие струйки ярко-алой крови. У самого подбородка струйки собирались в две огромные капли, дрожавшие при каждом движении зайчихи. Они дрожали, но не падали и не стекали дальше, и выглядело это необычно и страшно.

Низким, грудным голосом, Ушка прорычала:

– Кормлю их. От детей Слюрра не должно остаться ничего, кроме обглоданных дочиста костей.

Лис, которого при виде того, насколько изменилась Ушка, оставила прежняя уверенность, попятился. Он понял, что с зайчихой что-то произошло, хотя птица с ней не разговаривала.

Тогда, может, с ней разговаривал сам Безымянный Козёл? Может, он сам её избрал? Но ведь птица сказала ему…

Стоп! А не могла ли эта птица его обмануть?

А зачем тогда она им помогала?