Дети Бемби

Спустя несколько дней теперь судьба настигла Ате. Снова сверкало и манило солнечное утро. Черный дрозд закончил свою песнь, однако ликовала иволга, щелкали зяблики, барабанил дятел и кричала кукушка. Ате второй раз шел по кругу, радуясь пище, освеженной росой. Он ощущал жизнь всем своим существом, это ощущение опьяняло его. Он не обратил внимания на предостерегающий крик сороки, не услышал пронзительный крик сойки. И Перри, казалось, кричала кому-то другому: — Опасность! Опасность!

Он подумал: «Ерунда! Опасность! Мне она не грозит!»

Видя, что ничто не помогает, Перри позвала его по имени:

— Ате! Ате! Опасность!

Он поднял голову и засмеялся.

— О чем ты, Перри? — хотел он ответить, но в эту минуту грянул выстрел.

Ате закачался, не в силах вымолвить ни слова. Поток крови из разорванных легких хлынул в горло. Кровь лилась с обеих сторон простреленного тела. Теряя сознание, он сделал два бешеных прыжка в заросли. Потом рухнул, вздрогнул и вытянулся. Бэмби уже готов был прийти на помощь, он стоял рядом и успел услышать последнее слово, которое произнес невнятным шепотом Ате: «Гурри!».

— Кончено! — сказал Бэмби и печально пошел прочь.

Прибежал молодой охотник. Дрожа от возбуждения, он не мог найти Ате, нетерпеливо переступал с ноги на ногу, ожидая егеря.

Тот пришел, раздвинул опытной рукой окровавленные ветки и сказал:

— Здесь он! У тебя под носом!

Он, нагнувшись потрогал, рога убитого.

— Молоденький самец! Какая жалость! Выстрел хорош, самец — плохо.

— Для начала… — промямлил юноша.

— При чем тут начало! — выговаривал ему егерь, — начало могло быть и лучше! Ты не должен палить по всему, что попадается на глаза! Я же тебе строго-настрого приказывал: стреляй, только когда перед тобой шестилетний самец, только так. И никак не иначе! — проворчал он, вынимая нож, чтобы освежевать самца. — Паршивый неумеха.

С показным раскаянием слушал молодой человек упреки егеря. На самом деле он испытывал чувство радостного удовлетворения от точного выстрела, считал себя идеальным стрелком, а слабенькие рога-вилки бедняги Ате казались ему замечательным трофеем.

После безрезультатной попытки предупредить Ате Перри оказалась свидетельницей его смерти. Не испытывая большого огорчения, она убежала; у Перри было не настолько жестокое сердце, чтобы сообщить печальное известие Гено и Гурри, но она с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать эту новость другим. Поэтому бегала по ясеню вокруг спящих, карабкалась высоко вверх и скатывалась вниз, потом снова лезла на верхушку. Ей ужасно хотелось поделиться новостью, хорошо понимая, что Гено и Гурри надо щадить, и от раздвоения чувств все чаще бегала вверх и вниз по дереву. Ее беспокойная суета сопровождалась шумом ветвей и шорохом листьев.

— Это ты, Перри? — окликнул ее Гено.

Перри поспешно опустилась вниз.

— Да, это я!

— Жив ли Ате? — сдавленным от страха голосом спросила Гурри.

— Кто тебе сказал? — удивилась Перри.

— Сорока, — ответил Гено, а Гурри добавила:

— Она только видела, как Он выпалил из огненной руки, а Ате прыгнул в заросли.

— Значит, сороке повезло, она не видела самого страшного, — ответила Перри, которая уже больше не сдерживала себя.

— Ате умер! — закричала Гурри.

Перри рассказала все, закончив словами:

— Он сразу же умер, как только оказался в зарослях. Он лег и умер.

Гурри тихо плакала.

— Бедный! Хороший! Такой веселый. Такой молодой. Бедный! Хороший несчастный друг.

У Гено тоже были мокрые глаза.

— Ате, дорогой Ате! Он ничего не хотел слышать! Он не думал о смерти! Беззаботно пошел навстречу опасности!

— Я громко звала его, — уверяла Перри, печально прижав передние лапки к белой грудке, — я громко звала его! Слишком поздно!

Гено стоял, опустив голову:

— Ни разу не удалось заставить Ате прислушаться к советам отца быть осторожнее. Как я его ни предупреждал.

— Ваш отец был с ним рядом, — сообщила Перри.

— Бэмби? — нарушила молчание Фалина.

Нелло и Мембо, который от волнения не сказал ни словечка, теперь внимательно слушали.

— Конечно! Я ведь знаю Бэмби! Кто другой мог бы осмелиться после того, как прогремела огненная рука, подойти к лежащему на земле? Он хотел помочь Ате, как помог Бозо.

— Бозо? — перебил ее Гено, — это действительно был Бозо?

— Но Ате уже никто не мог помочь, — закончила Перри и ответила Гено, — что это был Бозо, я знаю точно! Правда, сама я Бозо не видела. Я только слышала об этом от родственников. Они хорошо знают Бозо, как обычно знают того, кого не любят. Я совсем забыла это сказать, только сейчас вспомнила.

— Всегда, всегда спасают того, кто этого вообще не заслуживает, — сказала Фалина.

— Заслужил Бозо или нет, — сказал Гено, — но я рад, что он жив.

— Я желаю спасения всем! Без исключения! — высказалась Гурри.

Ате оплакивали от всего сердца, скорбили. Если Гено и Гурри говорили о нем, а в первое время это происходило постоянно, то Гурри называла его не иначе как «наш погибший друг!», Гено называл его «мой незабвенный товарищ!»