Дети богини Дану

— Я тоже всегда думала, что ему просто была нужна земля, — сказала она тихо. — Но мне всё же трудно поверить, что можно вот так… просто убить любого из нас.

— Можно, — сказал Девон коротко и, отвернувшись, вгляделся в туман. — Легко. Назови мне имя любого, кто не принадлежит к кругу друидов, и я найду причину принести его в жертву богине.

— Не хочу никого называть, — торопливо перебила его Дея, — не надо, Девон. Не становись таким, как он.

— А откуда ты знаешь… каков он? — Девон бросил на ученицу взгляд, колкий, как острие копья.

Дея сглотнула.

— Я знаю, — сказала она, — там, в Эмайн Махе… Я видела его глаза.

Девон опустил веки и стоял несколько секунд неподвижно, заставляя себя успокоиться.

— Не бойся, — сказал он, и когда ресницы его снова вспорхнули вверх, в зрачках снова царил лёд. — Я никогда не трону тебя. И никто из сидов не интересует меня. Только один человек…

«… и одна», — добавил он про себя, но вслух кощунствовать не стал.

— Мне нужно идти, — он мягко высвободился из рук Дея, — если захочешь помочь — я буду в храме пшена.

И в первую ночь самивизионоса на вершине самой высокой горы Армы горели костры. Девон в новом, белом одеянии, которого Дея не видела на нём до сих пор, встречал гостей, приветствовал и предсказывал судьбу — а Дея стояла у него за спиной и смотрела, как проходят мимо люди, многих из которых она знала. Ей тоже к ночи Бельтайн была выткана новая туника, а Девон сам вручил ученице алый пояс, усыпанный бирюзой. Девон сделал это молча, ничего не сказав, но Дея поняла всё и так — так же без слов она приняла подарок и, легко поцеловав наставника, отправилась примерять.

Поговорив с королём Армы, главы домов с поклоном проходили через врата, чтобы ступить на горную тропу. Младшие друиды в таких же белых туниках вели их вперёд — к кострам.

Богиня прибыла ещё днём. Девон проводил её к вершине сам и там показал сплетённый из ветвей ивы трон. Дану пребывала в дурном расположении духа.

— Он может сгореть, — сказала она, на пробу усаживаясь на подушки. Девон по своему обыкновению ничего не ответил. — Посмотри на меня, — приказала Дану тогда.

Девон всё так же молча поднял глаза.

— Ты плохо справился в прошлый раз.

— Что вы хотите сказать, моя госпожа?

— Я не понесла.

Девон скрипнул зубами. Он начинал понимать, куда клонится разговор.

— И что вы от меня хотите? — спросил Девон, с трудом сдерживая злость.

— Мы должны попробовать ещё раз.

— А потом ещё, и ещё…

— До тех, пока у меня не родится дочь. Да.

Девон молча смотрел на неё.

— Ты же хочешь получить свою землю назад, — напомнила она.

— Обещание теряет силу с каждым разом, когда вы его повторяете, моя госпожа.

— Не смей мне дерзить.

— И не думал. Просто моё тело плохо откликается на вас.

Дану взвилась с трона и рванулась к нему, рука её взлетела в воздух, но Девон поймал запястье на лету.

— Я делаю всё, что вы хотите, — процедил он сквозь зубы, — знайте меру, моя госпожа.

— Не всё, — отрезала она.

— Риган справился не лучше меня. Так может, дело не в нём, и не во мне?

Дану побледнела, а затем губы её надломились в холодной улыбке.

— Твоя девочка всё ещё с тобой?

Теперь уже от щёк Девона отлила кровь.

— Я знаю, что с тобой, — почти весело продолжила богиня. — Спрячь её получше, Девон. Мало ли что произойдёт.

— Если с ней что–нибудь случится, — спокойно произнёс Девон, — вам больше нечем будет на меня давить.

И снова губы Дану дёрнулись вверх.

— Так исполни же мою волю, жрец! — она выдернула руку и, уже улыбаясь во весь рот, попятилась назад, чтобы занять своё место на троне. Воздела руки, так что алая ткань одеяния взметнулась вверх, будто всполохи костра, — сегодня, в ночь огня!

Девон поёжился при воспоминании о том, что ему предстоит. С Деей он ещё не говорил, да и не был уверен, что должен что–либо ей объяснять. Однако при мысли о Дану зрачки его невольно сползли вбок, он бросил на Дею косой взгляд. Та стояла спокойная, как статуя, и такая же красивая.

— Приветствую тебя, ученик.

Голос, от которого у Девона в венах застыла кровь, прорезал холодный воздух ночи, и шум толпы, двигавшейся по дорогам к храму, мгновенно смолк.

Девон медленно повернул голову и обнаружил, что на площади перед ним образовался пустой полукруг, в котором стояло двое людей. На обоих были белоснежные балахоны друидов. Волосы одного, такие же белые, трепетали на ветру, а глаза были холодными, как лёд. Вторая неловко мялась у него за плечом. Её волосы были алыми, как пламя, и под стать им сверкали болотными огнями зелёные глаза.

Девон сглотнул.

— И я, Риган, приветствую тебя.

Глава 23

Риган вздохнул и бросил последний, недолгий взгляд на сплошную стену друидов, стоявших позади него. Не похоже было, чтобы о его уходе кто–то жалел — впрочем, чего ещё было от них ожидать?

Он поморщился, прогоняя собственную внезапную сентиментальность. Давно уже он не пытался отыскать за холодными улыбками и глубокими поклонами учеников что–либо, похожее на почтение и любовь. Не искал он любви и когда речь заходила о богине, давно уже сделавшей его вечным спутником своих утех.