Дети большого дома

Она подошла к постели Миши. Смежив прозрачные, нежные веки, мальчик улыбался во сне. Мать нагнулась и осторожно поцеловала сына. «Любимый, родненький»… Краем одеяла она прикрыла ему грудь, затем подошла к кровати девушек, постояла у изголовья: они спали обнявшись, словно родные сестры. Обе красивые, а какие разные! Черные кудри одной и русые косы другой перемешались на общей подушке, обнажились нежные юные плечи, на лицах — улыбка сияющей молодости.

Вера Тарасовна любовалась девушками, избегая неосторожных движений, боясь нечаянно разбудить их.

Глядя на них, Вера Тарасовна вспомнила свою юность, когда она ежедневно получала любовные письма и, рассердившись, не отвечала на них, а потом грустила, когда их не бывало. Вспомнила свою молодость, годы гражданской войны, когда она вышла замуж и проводила мужа на борьбу с разбойничьими бандами Махно и Маруси-атаманши. Вера Тарасовна тихонько отошла от кровати, взяла том «Войны и мира» и отыскала страницу, на которой остановилась вчера, — ту, где Наташа Ростова входит к раненому Андрею Болконскому. Но читать не смогла. Вдруг от орудийной стрельбы задрожали оконные стекла. «Что это, начинается большое сражение?» — с испугом подумала Вера Тарасовна, закрывая книгу и опуская ее на колени. Она не знала и не могла знать, что ее Коля лежит под этим огнем, что это на него и на его товарищей обрушили враги свои мины и снаряды…

Громовые раскаты боев часто доносились до жителей города. Все привыкли к этому, как будто привыкла и Вера Тарасовна. Не тревога каждый раз с той же силой заставляла ее напрягать слух, каждый раз одинаково тревожно трепетало в груди сердце.

Девушки все еще спокойно спали, но Миша стал ворочаться в постели и позвал мать:

— Ма-ма, ма-ма!

Вера Тарасовна подошла к мальчику, окликнула и девушек.

— Идет бой! — воскликнула Седа.

Вера Тарасовна подняла мальчугана, стала его одевать.

— Мама, а где дядя Минас? — приставал к матери Миша.

— Не пришел еще дядя Минас.

— А почему не пришел?

— Дела у него, наверно, вот и не пришел.

— А что за дела у него?

— Ну, хватит! — рассердилась мать. — Теперь будет без конца задавать вопросы!

— Дядя Минас мне сахар обещал!

Минас Меликян стал близким человеком в этой семье. Вера Тарасовна с уважением относилась к простодушному пожилому армянину. По вечерам девушки писали письма, читали, а хозяйка дома и Меликян, сидя за столом, вели нескончаемые беседы. Вера Тарасовна интересовалась нравами и обычаями армян. Расспрашивала, какими бывают армянские свадьбы, какие поют песни, какие готовят кушанья, как одеваются женщины. И Меликян рассказывал ей обо всем с мельчайшими подробностями, с наивным патриотизмом расхваливая обычаи своего народа.

Особенно любил дядю Минаса маленький Миша. Если Меликян бывал дома, то мальчик забирался к нему на колени, засыпал бесконечными вопросами, и Минас, не утомляясь, рассказывал ему всякие забавные истории.

Минас и прежде любил возиться с детьми, но теперь это было для него не просто забавой или развлечением, а душевной потребностью. Каждый раз он приносил Мише какие-нибудь нехитрые сласти; а если не удавалось их раздобыть, то давал ребенку сбереженный пайковый сахар и, видя, какую это доставляет мальчику радость, сам радовался не меньше.

«Он и сам-то большой ребенок», — сказала как-то Вера Тарасовна, и девушки согласились с этой характеристикой Меликяна. Любил Минас пошутить и с девушками, намекая на сердечные тайны Седы и Шуры, о которых догадался в первый же день прихода к Ивчукам. Часто он передавал их письма Ираклию и Аргаму. Девушки не стеснялись его, однако сохраняли такт и приличие.

— Хо-чу дя-дю Ми-на-са! — плакал Миша в коридоре. — Хо-чу дя-дю…

Страшный грохот заглушил голос мальчика. Весь город наполнился гулом.

— Бомбят! — вскрикнула Вера Тарасовна. — Бегите в подвал!

Но все, ошеломленные, продолжали стоять на месте. Быть может, пролетят самолеты, сбросив две-три бомбы, как бывало много раз? Однако гул все нарастал. Комната казалась утлой ладьей в разбушевавшемся море.

— Бегите в подвал! — крикнула с отчаянием Вера Тарасовна. — Где Миша? Найдите Мишу!

Женщины выбежали. Мальчик стоял на крыльце, с ужасом и любопытством наблюдал за происходившим. Вера Тарасовна подхватила его на руки и сбежала с девушками во двор. Почти задевая за крыши дома, низко пролетели два самолета. Вера Тарасовна и девушки бросились на землю и, поднявшись через минуту, кинулись к подвалу. Совсем близко разрывались бомбы, оглушая людей адским грохотом. Сперва слышался свист падающих бомб и какой-то ужасный вой, затем грохот взрывов. Крики и вопли людей тонули в этом хаосе. Вера Тарасовна с мальчиком на руках и девушки, задыхаясь, вбежали в подвал. Вместе с прохладой ударил им в лицо запах гниющего картофеля и капусты.

— Ужас, какой ужас! — шептала дрожащими губами Вера Тарасовна.

Шура подошла, обняла мать.

— Ну, не бойся, мама, не первый же раз.

— Так еще никогда не было. Озверел он.

— А ты не бойся, мама! — повторяла девушка, сама дрожа от невероятного грохота.