Дети декабря

Смятин, хрипя, глотнул водки. Ни один человек не встретился на пути. Безлюдный мёртвый город. Только машины попадались ему, когда он бежал вдоль дороги. Но и в них Смятин не видел людей. Машины, казалось, двигались сами по себе.

Наглотавшись морозного воздуха, Смятин не мог двигаться дальше. Но и лежать, сидеть – не перемещаться – он не мог, боялся. Он помнил, как чёрная тень металась за ним по квартире. Теперь она казалась реальнее, чем что-либо. Смятин поднялся и, припадая на левую ногу, заковылял вдоль домов. Чуть в стороне располагались торговые ряды, рынок. Днём там толпились люди, но сейчас, в три пятнадцать ночи, палатки и павильоны, туннели и переходы пустовали. Смятин побрёл через парк к проспекту Бажана.

Здесь наконец ему встретились люди. Трое пацанов спорили о чём-то, переминаясь с ноги на ногу. Смятин опасливо прошёл мимо. Освещённый проспект не казался таким жутким, как пустынные улицы раньше. Морок рассеялся. Смятин теперь чувствовал, что он в городе, рядом с людьми.

Но страх не уходил – наваливался, как только ослабевал поток машин. Тень находилась рядом. Она появлялась там, где возникали пустоты. А впереди, за проспектом, переходившим в мост, чёрной массой, закованной в ледяной панцирь, стыл Днепр. Смятин боялся этой большой воды. Он хотел туда, где много людей, где можно укрыться на ночь, а утром ехать обратно в Севастополь. Хотел бежать из Киева и никогда не возвращаться в квартиру-разочарование. Он должен был увидеть детей, потому что они сильнее, чем кто-либо, чем что-либо, связывали его с реальностью.

Смятин вызвал такси. Пересчитал деньги, роняя на снег купюры. Скурил последнюю сигарету. Такси подъехало – чёрный длинный автомобиль, похожий на катафалк. Садиться в него было страшно. Смятин опасливо заглянул внутрь. Водитель был старый седой человек в старомодной меховой шапке. Он молчал. На щеке его краснел шрам. Смятин оглянулся, сел. Захлопнул дверцу. Чёрный автомобиль тронулся. Выехали на Южный мост, подсвеченный зелёными огнями. В ночи они светили мертвенно-бледно. Смятин вспомнил фильм, где девочка блуждала по топям, и там, нагоняя ужас, горели вот такие огни. Таксист молчал, не включал радио. Тишина поддавливала.

– Можно открыть окно?

Таксист кивнул. Смятин чуть приоткрыл окно. Льдины на Днепре жались друг к другу. Такси мчало сквозь холодную ночь. Седая голова водителя не шевелилась. Казалось, он заснул, но старческие руки исправно крутили руль.

– Вы не знаете, где здесь ночной клуб? – спросил Смятин, когда такси прибыло на Крещатик.

Старик мотнул головой.

– Ладно, извините. Сколько с меня?

Таксист указал рукой на электронный счётчик. Смятин расплатился.

– До свиданья.

– Удачи, – неожиданно открыл рот таксист.

Чёрный автомобиль отъехал. Смятин стоял в самом начале Крещатика. Вверх ползла дорога к парку Шевченко. Там, напротив красного здания университета, любили гулять Смятины. В другую сторону шла дорога к станции метро «Кловская». Недалеко от неё, в торговом центре «Парус», Смятин работал. Он до сих пор помнил блондинку-начальницу, у которой от постоянных стрессов прядями выпадали волосы. Напротив светилась «Билла». Смятин пошёл по Крещатику мимо подсвеченных витрин и нарядных каштанов, украшенных гирляндами и звёздами.

Людей на Крещатике не было. Встретился только милицейский патруль. Люди в форме взглянули подозрительно, но не тронули. Возле метро Смятин набрёл на человека. Тот лежал на скамейке, завернувшись в тряпьё. Смятин испугался, что человек замёрзнет, но окликнуть его не решился. Обернулся, чтобы позвать патруль, но тот уже исчез. Горели фонари, сияли гирлянды, но в тёмных пустотах таилась чёрная тень. Смятин заспешил прочь. Отыскал круглосуточный гастроном. Допил перед ним водку.

За прилавком полуспала молоденькая продавщица. От её пальцев к локтю ползла татуировка в виде змеи. Смятин купил две пачки сигарет. Из дальнего угла появился охранник с мятым лицом.

– Подскажите, пожалуйста, где здесь ночной клуб? – спросил Смятин.

– Потанцевать, выпить? – уточнила продавщица.

– Тёлочку снять? – охранник дополнял её.

– Можно просто выпить.

– Тогда бар?

– Кафе?

– Да, что-то вроде, но чтобы там были люди.

– Тёлочку, я же сказал.

– Сверните за угол.

– Там, во дворах.

– Хорошо, спасибо.

– Но вы, – продавщица смерила критическим взглядом, – умылись бы для начала.

Смятин купил бутылку минералки. Но, выйдя на Крещатик, решил умыться снегом. Взял пригоршню. Снег был липкий, чёрный. «От машин, здесь же дорога», – подумал Смятин. Пришлось умываться минералкой. Лицо тут же прихватил мороз. Смятин вытерся рукавом пальто. Тот покрылся ледышками.