Дети единорогов: Дневник Первого

Непривычно ходить без маски, периодически ловлю себя на том, что поднимаю руку, чтобы поправить фантомный предмет. Завтра пойдем охотиться, сегодня думали с Сэмом, как набрать крови во фляжки так, чтобы его подруга не заметила. Касательно Ляли хотелось бы написать несколько слов. Будем честны, это не та дама, портрет которой кто-то будет носить у себя за пазухой, фигура у неё костлявая, черты лица острые, и, тем не менее, мало кто обвинит Сэма в дурновкусии. Ляля преображается в движении, её мимика, интонации, жестикуляция, – можно потратить целый день, слушая, как эта девушка что-то рассказывает, и не пожалеть об этом. Она кажется очень живой в сравнении с другими. Немного странно звучит, но это самое подходящее слово. Я часто примечал у молодых женщин одну общую черту: они занимают в разговорах позицию слушательниц, пытаются подобрать темы, которые будут угодны их собеседнику, всегда стараются узнать чужое мнение прежде, чем выскажут свое, теряются, когда беседа касается чего-то, что относится исключительно к их персоне, в такие моменты их речь становится быстрее, громче, как будто это единственный шанс показать, что они – нечто большее, чем может показаться, что в них есть что-то помимо желания нравиться. Так вот, Ляля вообще не такая. Она не прикрывает рот рукой, когда смеется, она свободно может сказать, что ей какой-то человек не нравится, и все равно для неё, что прежде того же самого человека в самых лучших словах описал Сэм, она не пытается сесть в неудобную, но подчеркивающую достоинства позу, смотрит в глаза, а не в пол. Прочти я эти строки, написанные чужой рукой, возможно, решил бы, что такое поведение раздражает, но я сам наблюдал за этой женщиной, и могу без доли лукавства заявить, что никого, кто была бы притягательнее, не знаю. В общем, я всей душой рад за Сэма, рад за Лялю, безумно благодарен ей, она сделала то, чего я сделать не смог: избавила моего друга от, пожалуй, единственного страшного присущего ему порока.

24 сентября

С утра мы, как и собирались, выбрались на охоту. Я напоминал Сэму, как правильно целиться, Лялю учил с нуля. С добычей получилось не ахти, но зато мы интересно провели время, пусть и с некоторыми сложностями. Сэм в конце концов сказал, что стрельба это не его и ушёл в глубь чащи, руками словил двух зайцев, и заодно наполнил нам фляги. Ляле же удалось подстрелить куропатку, она была очень довольна собой, но только пока мы не пошли вытаскивать стрелу. Вид мёртвой птицы разжалобил её и насовсем отвратил от моего промысла. Потом эти двое ушли продавать Лялино рукоделие, а я остался выбирать и репетировать песни, которые потом исполнил в трактире. Выступление было душевным, мне сказали, что музыканты в этом городе явление редкое, но, как можно догадаться по большой сумме заработанного, ожидаемое и любимое. На известных песнях мне подпевала Ляля, у нее красивый высокий голос, если бы она захотела, то скорее всего смогла бы им зарабатывать. Но сама Ляля так не считает, она высказала мне очень много хвалебных слов, по дороге домой, и уверена, что до меня ей расти и расти. Мне бы очень хотелось её переубедить, её данные намного лучше, чем мои, когда я только начинал, у меня есть подозрение, что занимайся она вокалом также долго, это был бы голос, который Польша ещё никогда не слышала.

Замечательный день был, я чувствую, что смогу уснуть, не волнуясь ни о проклятии, ни о том, что оно повлекло за собой. Мне просто хочется, чтобы жизнь продолжала идти также, как идёт сейчас, всё казалось настолько же спокойным и размеренным только в период, когда я жил у Сэма до наступления его проклятия. Я очень хочу, чтобы на этот раз все было по-другому, чтобы не случилось ни одного настолько же сильного потрясения, словами не передать, как сильно.

25 сентября

Снова ходили с ребятами в лес, я поставил путеводные метки, так что смогу в будущем сориентироваться в одиночку на охоте. Пошли в сторону противоположенную той, куда мы повернули вчера, через пару часов ходьбы добрались до утеса, под которым пролегает речка. Вода тёмная, быстрая, не разглядеть ничего, батюшка бы сказал, что где-где, а в такой реке точно Водниковы угодья. И, тем не менее, жуткие ассоциации впечатления совсем не портят, место невероятно красивое. С уступа открывается большой обзор: можно без страха наблюдать за живностью, которая где-то далеко, на другой стороне, утоляет жажду, можно просто насладиться видом золотой осени, на самом утесе деревьев не растёт, а те, что напротив, бросают тень в противоположенную сторону, давая солнцу осветить всё это разнообразие красок. Мы пробыли там до самого вечера. Ляля расспрашивала про наши путешествия, было немного страшно оступиться и сказать что-то, расходящееся с тем, что она уже слышала, но по спокойствию Сэма я сообразил, что с легендой он в этот раз решил не мудрить, и не ошибся.