Дети гарнизона

Чтобы забыться, выпила водки на кухне. Потом дернула по новой. Какая то непонятная жара распирала изнутри. Вышла на балкон, не чувствуя холода зимней ночи. В висках стучал чужой незнакомый голос: «Все, жизнь прошла! Ты не могла удержать то немногое, чем наградила тебя доля. Ты неудачница, и что ты собираешься дальше делать? Страдать и приносить страдания другим? И в итоге все станут тебя чураться и ненавидеть. Ведь от тебя только одни роковые неприятности. Ты скинула дитя. Ты разлюбила Севика. Ты не любила Крота. Ты пользовалась Лешкой, предав подругу. Ты тварь. И сама ты не способна любить».

Что-то необъяснимое тянуло, звало к перилам балкона, куда вышла. Захотелось покончить разом с раздиравшими изнутри голосами. А внизу мигал, переливаясь живыми огнями безразличный к ее судьбе город. Она влезла на перила, держась одной рукой за стенку, взглянула вниз и обомлела от ужаса. Злой и настойчивый внутренний голос торопил, приказывал: «Иди, чего ты ждешь? Сделай один только шаг – сразу будешь с ними. И покой. Без сожаленья и боли».

Она покачнулась, в страхе пытаясь схватиться за шершавую стенку балкона, ладошка поползла, а следом за ней и все тело. Боже, неужели конец? Как глупо…

Чьи-то сильные руки подхватили ее с перил, как пушинку, как в детстве. Обезумевшая от страха, она обернулась на своего спасителя сквозь холодные от ветра слезы.

– Отец?

– Все хорошо, все кончено. Я здесь, я с тобой. И не отдам никому мою…

Отец, осторожно придерживая за плечи, провел ее с балкона в комнату, рассказывая, что у него несколько раз звонил телефон. Каждый раз он кидался поднимать трубку. И каждый раз на другом конце провода гробовое молчание. Забеспокоился, и, не став ничего выяснять, вдруг отчетливо понял, что отчаянно нужен дочери и помчался ее увидеть. Остается загадкой, кто звонил тогда? И почему ничего не говорил. Может, это подруги? А может, это душа Кости каким-то образом предупредила его, что ей плохо? Хотя нет. И вообще этого не могло случиться в принципе. Ведь Кости не было на этом свете уже девять дней!

Мужчины в бабушкиной жизни

Наутро отец увез Ленку из жестокого зимнего города домой, в засыпанный мягким снежком тихий гарнизон. Добрый, славный папка!

– Я тебя очень люблю, дорогая моя доченька, – ласково говорил отец. – Любовь – это больше, чем просто необходимость. Любовь – это сама жизнь, божественная Мер-Ка-Ба, божественная сила, которую вдохнул в нас при рождении Создатель. Это энергетические линии, которые позволяют энергии жизненной силы, пране, входить в нас и выходить обратно к Богу. Потому я и почувствовал, что нужен тебе.

Ленка неожиданно для себя увидела всю глубину души этого самого родного ей человека. И как нелепо и бездушно все считали его не от мира сего, обзывая за глаза контактером и шизиком. А ведь на самом деле только он смог так ясно пояснить ей понятие божественной любови!

– Пап, знаешь, когда-то давно у меня был странный сон. Будто вихрем увлекло меня в сноп света и унесло далеко-далеко. И Земля казалась маленьким голубым шариком. А потом... – Она замолкла и – продолжила: – Копошились надо мной потом какие-то непонятные зеленые человечки. Ведь я должна была понять, что этот сон – знак грядущих испытаний? Господи, неужели все это происходило со мной?

– Это был не сон, доченька, это была жизнь… – грустно произнес отец, и добавил: – Жизнь – череда испытаний. Это было испытание знанием для посвященных.Любовь-это половина Света, который вихрем носится вокруг нас, а знание – другая половинка.

Он много общался с ней, утешал и доказывал силу и правду жизни, снова вложил в ее руки бабушкину тетрадку. Снова удивило то, что когда раскрыла страницы, буквы, размытые временем, блеклые и невнятные, сконцентрировались, будто приготовились к тому, что будут читать их. С первых же прочитанных слов ей стало спокойно, повеяло надеждой от умудренного жизнью человека…

«В жизни женщины всегда должен существовать мужчина. Только как разобраться в том, что это он, единственный? Подскажет одна душа. После Алеши никого у меня не было так, чтобы всерьез.

И полюбила. Его звали Федор. Высокий, красивый, улыбающийся в своей ладно пригнанной форме с ромбами на петлицах. Фотографии его в газетах выходили веселые, с настроением. Сквозь трудности и разочарованья новой жизни проглянул лик нового человека, который настойчиво рисовали в поэмах, фильмах и романах пролетарские писатели и поэты.

Наш танцевальный ансамбль участвовал в концерте, посвященном рекорду высоты. Его рекорду. Сначала на аэродроме долго ждали прилета, потом охапки цветов, поздравленья. Толпа корреспондентов и писателей брали у него интервью. Героя поздравлял и жал руку сам легендарный командарм, расстрелянный потом как враг народа. Корреспонденты засняли, как после мирового рекорда пустился в присядку на концерте рядом с моим народным танцем. Лента кинохроники с этим задорным танцем целый год ходила по клубам и кинотеатрам Союза.