Дети города-героя[сборник 1974]

— Что ты, что ты, милый друг, что ты говоришь? Возьми себя в руки сейчас же. Жить, обязательно жить! А кто, как не ты, не твои товарищи, должны отомстить врагу за наши страдания, — убеждала мальчика Александра Федоровна. Вместе с ребятами она подняла Юру со ступенек лестницы, отвела в столовую, усадила за стол, попросила нянюшку подать ему горячего чая, а сама пошла в магазин выкупить ему хлеб.

В январе 1942 года я получила письмо от учительницы Марии Максимилиановны Толкачевой: «Милая Валентина Федоровна, большое несчастье обрушилось на нас с сестрой. Мы потеряли хлебные карточки. Что делать, ведь впереди почти месяц, а мы и 125 граммов не будем иметь. Верная смерть… Сестра от истощения уже лежит, и я еле передвигаюсь… Простите, если в чем виновата… Искренне любящая вас М. Толкачева».

Учителя собрались и решили: не теряя ни минуты отнести Толкачевой хлебную карточку, оставшуюся от умершего учителя и еще не сданную в исполком. Составить акт для отчета перед карточным бюро. Но вот вопрос: живут сестры от школы далеко, кто понесет карточку? (Транспорт-то ведь тогда не ходил, а люди все были так слабы…)

Вызвалась медсестра Вера Александровна Афанасьева.

— Разрешите, и я пойду, — обратилась ко мне школьница Тося Уткина. — Я у Марии Максимилиановны бывала, знаю дорогу покороче.

— Вдвоем лучше, — обрадовалась Вера Александровна, — если что случится с одной, доберется другая.

Я молчала. Уж очень худенькая была Уткина, головка с кулачок, ножки как палочки, вот-вот подломятся, не дойдут…

И, словно угадав мои мысли, Тося быстро сказала:

— Ничего не случится: на улице метель, фрицы отдыхать будут.

…Дорога была трудной, но они дошли благополучно и драгоценную карточку вручили учительнице.

Помню и такой случай. Однажды кто-то постучался в мой кабинет. Вошли два брата, Вася и Коля, ученики первого и второго класса.

— Наш дом фашисты разбомбили. Мама погибла. Мы с Колькой остались… Что нам делать, Валентина Федоровна? — говорил старший, Вася.

Напоила их горячим чаем. Как могла, старалась успокоить мальчиков.

— На время войны я устрою вас в детский дом. А потом вернется с фронта папа, — говорила я им.

— Вернется ли? От него давно писем нет, — печально ответил Вася.

— Если что случится с папой, тогда я вас возьму к себе.

— И вы будете нашей мамой? — ожил маленький Коля.

Это было зимой, а весной опять зашел ко мне Вася. Здороваясь, он поставил на стол бутылку с розовой водой:

— Это клюквенный морс. Такая очередь за ним, давали тут, в ларьке. Немножко я сам отпил, а это вам, Валентина Федоровна, говорят, для здоровья хорошо, пейте!

На меня смотрели такие добрые и милые глаза, что я не могла отказаться. Поблагодарила и выпила морс.

— Ну вот и хорошо, — с облегчением сказал Вася, — теперь я побегу к себе, в детский дом.

Он не побежал, а поплелся, как старичок. Мы тогда все так ходили, хотя паек хлеба стали получать чуть побольше.

Город был без света, без воды, без топлива.

Враг обстреливал его днем и ночью.

И все же в ту самую трудную зиму для детей Ленинграда устраивались новогодние елки.

Ребят Выборгской стороны позвали на праздник в нашу школу. Как сейчас помню я этот день.

В зале красиво убранная елочка.

Затейник приглашает ребят в хоровод.

А они, голодные, с потухшими глазами, жмутся к теплой печке и к елке не идут, даже не глядят на нее: они ждут обещанный «чудо-обед»… А обед, как на зло, откладывается и откладывается, потому что одна за другой следуют воздушные тревоги, и ребят приходится уводить в бомбоубежище.

Но вот наконец они в столовой за столами.

Детям подали густой суп, густую пшенную кашу и даже сладкий компот. Кроме всего этого, каждый получил новогодний подарок — пакет с сухарем, пряником и двумя мандаринами, с теми самыми, которые с таким трудом доставил в Ленинград в новогоднюю ночь через Ладожское озеро по Дороге жизни бесстрашный шофер товарищ Твердохлебов.

И вот весна подошла.

В теплые дни мы выпускали ребят на большую перемену во двор школы. В одну такую перемену ко мне в кабинет вбежала дежурная учительница Александра Федоровна Дворцова:

— Валентина Федоровна, радость-то какая! Ребята во дворе дерутся, честное слово, дерутся!

Вначале я никак не могла понять, в чем дело, но потом сообразила и сама заплакала. Это была действительно радость: дерутся мальчишки, — значит, появилась сила. Они спасены, они будут жить!

А вскоре наши ребята с учительницей биологии Марией Федоровной Киршиной вскопали и засеяли весь школьный двор, стали растить свои овощи.

Кроме того, они почти каждый день ходили за город собирать съедобные травы. Из них варили суп: в школьной столовой — для ребят, в заводской — для рабочих.

Пучочки щавеля школьники носили в подшефный госпиталь раненым бойцам, с которыми у них была большая дружба.