Дети Йеманжи

– Мы бы ни за что не ушли, – словно извиняясь, пояснил Обалу. – Но дома у матери невозможно работать! Ни мне, ни Марэ! Ты же художник, сестрёнка, ты сама знаешь, как это, – когда «пошла картинка» и надо срочно её поймать. А там… Там… Куча народу в доме с утра до ночи – друзья, знакомые, соседи! Туристы! Полиция! Все хотят есть! Шанго и Огун орут друг на друга! Мать бегает за Эшу с тряпкой! Ошосси приходит от… с ночи и вопит, что хочет спать, а не дают! Оба приезжает – сразу начинает греметь кастрюлями! У Йанса радио трещит, капоэйра прямо во дворе… Повеситься же можно нормальному человеку! – Обалу вдруг прикрыл глаза и широко, во весь рот улыбнулся. – Там так здорово, что я всё время хочу вернуться!

– Ну и возвращайся! – слегка обиженно дёрнул плечом Марэ. – Я тебя отвезу, когда захочешь!

– И бросить тебя тут одного? – усмехнулся Обалу, – Эвинья, он ведь, когда работает, – ничего не ест по неделям! Не отходит от своего стола, ни о чём не думает, ничего не соображает! Если бы не я – даже пиццы бы себе заказать не смог! Так бы и умер от голода за мольбертом! Как я могу довести до такого надежду нации?

– Заткнись, болван! – велел Марэ, но на его лице снова была улыбка. – Ты уже пил лекарство? Нет?! Эвинья, ты слышала? И вот этот человек говорит, что я забываю поесть! Тебе доктор велел не пропускать ни одного раза! Как таблетки от беременности! Иди сейчас же… нет, я сам принесу! Идиот! Я эту Кику уволю! Сколько раз было сказано: приносить синьору лекарство по часам! А она под самбу задницей крутит на кухне! Кика! Иди сюда! Нет, пошла вон, я сам!

Эва вполуха вслушивалась в перепалку братьев. Мысль её работала, просеивая память, как муку в решете. Вот она, маленькая, лежит в гамаке у бабушки на ферме, жалуется на вредных мальчишек, которые обижают её в школе. Бабушка серьёзно слушает. Помешивая ложкой в кастрюле с супом, задумчиво говорит:

«Пройдёт время, Эвинья, и ты встретишь своих братьев. Они защитят тебя!»

«У меня нет никаких братьев! – сердится Эва. Ей кажется, что бабушка разыгрывает её. – Ты что, не знаешь, что я одна?!»

«Ты встретишь их, малышка, обещаю.»

«Но, бабушка!..»

«Не задавай мне вопросов, любовь моя. Просто поверь. Дети Йеманжи не оставляют своих. Никогда.»

«А моя мать бросила всех своих детей, – в смятении размышляла Эва. – Сначала – Обалу, который родился безнадёжно больным. Потом – Марэ, которого она отправила в интернат, чтобы не путался под ногами. Потом – Оба, которая не оправдала её надежд. Потом – я… Из меня тоже не получилось того, что ей было нужно. И мама собралась выдать меня замуж и избавиться…»

Подумав так, Эва даже удивилась: почему она не чувствует обиды на мать? Лишь короткая горечь осколком резанула по сердцу. «Просто я никогда её не любила, – пришёл в мысли простой и ясный ответ. – Я любила бабушку. Только её одну. А мать… Её никогда не было рядом. И если она говорила со мной – то лишь для того, чтобы сделать больно. Она ведь не хотела детей. Но зачем же тогда рожала?»

– Отец настоял, – сказал вдруг Марэ. – Боялся, что она уйдёт. Думал, что, если будут дети, – Нана останется с ним. Отец без неё – ничто. Все его коммерческие операции, все проекты, все конкуренты, которых… не стало, – это всё она, Нана Буруку. Без неё рухнет весь бизнес, уйдут деньги. Отец это знает. Он сделает всё, что хочет Нана. Он боится её.

Эва ошеломлённо уставилась на него.

– Откуда ты знаешь, о чём я думала?

Марэ, не отвечая, осторожно покосился на брата.

– Я тебе говорил, чтобы ты не смел делать этого? – спокойно спросил Обалу своим тихим голосом. К изумлению Эвы, Марэ виновато заморгал.

– Я не хотел… Это случайно, правда! Эвинья, честное слово, я сам знаю, что это нельзя…

– Ты читаешь мои мысли? – растерялась Эва.

– Я… их чувствую, – сокрушённо признался Марэ. – Я стараюсь блокировать… но не всегда получается. Ты ведь моя сестра, и мы оба – дети Нана… к сожалению. Некоторые способности даются от рождения, и… Эвинья, не смотри на меня так! Я правда больше не буду!

Наступившая после этих слов тишина была такой глубокой, что стало слышно щебетание птиц в манговых деревьях за окном. Марэ, опустив голову, смотрел в пол. Обалу барабанил пальцами по колесу кресла. Эва растерянно, ещё не веря в услышанное и не зная что сказать, разглядывала наброски в альбоме, попавшемся ей под руку. Один из рисунков вдруг показался ей знакомым. И ещё один, и ещё… Удивившись, она пролистала альбом Марэ к самому началу.

На каждом рисунке был Ошосси. Ни с чем нельзя было спутать эту мускулистую фигуру, небрежный поворот головы на крепкой шее, большие, чуть раскосые глаза, ленивую улыбку, жёсткое, безупречной красоты лицо… Поражённая Эва всматривалась в рисунки до тех пор, пока не почувствовала, что альбом мягко, но настойчиво вытягивают у неё из рук.