Дети капитана Гранта

Вся эта область кипит и бурлит, как огромный котёл. Земля содрогается от толчков волнующейся внутри лавы. Горячие ключи вырываются во многих местах на её поверхность. Земная кора трескается, как корка перестоявшегося в печи хлеба, и, без сомнения, вся эта местность в один прекрасный день взлетела бы на воздух, если бы скованные внутри земли газы не находили выхода через кратер Тонгариро.

Этот вулкан высился, окутанный столбами пламени и дыма, среди ряда менее высоких огнедышащих холмов. Тонгариро является только одним звеном в горной цепи, проходящей через эту часть острова. За ним виднеется одиноко стоящая на равнине гора Руапау, вершина которой, окутанная облаками, поднимается на девять тысяч футов выше уровня моря. Ни один смертный не ступал на эту вершину; человеческий глаз не исследовал глубин её кратера, хотя на протяжении последних двадцати лет трое исследователей побывало на верхушке Тонгариро: Бидвиль, Диссон и последним — Гохштеттер.

С этими вулканами связан ряд легенд, и при других обстоятельствах Паганель, конечно, не преминул бы рассказать своим спутникам, например, поэтическое сказание о ссоре между Тонгариро и Танараки, некогда бывших близкими соседями и друзьями. Тонгариро, у которого была, как у всякого вулкана, горячая голова, поссорился однажды с Танараки и побил его. Избитый и униженный, Танараки обратился в бегство и, потеряв по дороге вершину, спрятался на берегу океана. Там он стоит и сейчас, одинокий и грустный, и зовут теперь его — гора Эгмонт.

Но у Паганеля не было настроения рассказывать сказки, а у его друзей — слушать их. Они молча рассматривали северо-восточный берег Таупо, куда их закинула злая доля.

Выйдя из Вайкато, пирога Каи-Куму, обогнула косу, вдающуюся далеко в озеро, и причалила к восточному берегу. Здесь были расположены заросли драгоценного новозеландского льна. В этом высокополезном растении ни одна часть не пропадает даром: цветок даёт превосходный мёд; стебель — смолистое вещество, заменяющее воск; из свежих листьев делают бумагу; из высушенных — отличный трут; разрезанные вдоль стебли идут на плетение верёвок, канатов, сетей: подвергнутые трепанию, они превращаются в одеяла, плащи и циновки.

Заросли этого драгоценного льна можно встретить повсеместно на обоих новозеландских островах — на берегах океана так же, как и вдоль течения рек и озёр. Дикие кусты новозеландского льна покрывают целые поля; сладкий сок его тёмно-красных цветов, выглядывающих из пышного венца длинных листьев, привлекает множество птиц.

На поверхности озера плавали стаи приручённых уток, чёрное оперение которых испещрено зелёными и серыми пятнами.

В четверти мили от берега, на крутом откосе горы, виднелся па — неприступный маорийский форт.

Воины поодиночке высадили пленных европейцев из пироги и, развязав им ноги, повели в па. Тропинка, ведущая в форт, вилась среди зарослей льна. Крупные голуби с оперением металлического цвета и скворцы с красными хохлами взвивались в воздух при приближении туземцев.

После долгой ходьбы по вьющейся вокруг горы тропинке Гленарван и его спутники, наконец, вошли в па.

Эта крепость была обнесена тремя оградами. Наружная представляла собой крепкий частокол вышиной в пятнадцать футов. За ней следовал второй ряд кольев и, наконец, третий — бревенчатая ограда, в которой было проделано много бойниц. Внутри этой третьей ограды на довольно обширной площадке симметрично разместилось около сорока маорийских хижин.

На пленников произвёл ужасное впечатление вид отрубленных голов, «украшавших» частокол второй, внутренней ограды.

Элен и Мэри закрыли глаза и отвернули головы, не столько из страха, сколько от отвращения. Головы принадлежали вождям враждебных племён, побеждённых на войне. Географ догадался об этом по глазным впадинам, лишённым глаз. Тела убитых послужили пищей победителям.

Головы препарируются так: сначала из них удаляют мозги, носы укрепляют дощечками, ноздри набивают льном для того, чтобы они сохранили форму, рты и веки сшивают, и затем всё подвергают копчению в течение тридцати часов. Приготовленные таким образом головы сохраняются бесконечно долго, не портясь, и представляют собой ценные трофеи.

Часто маорийцы таким же образом консервируют и головы собственных вождей, но в таких случаях глаза сохраняются в орбите и веки не сшиваются. Новозеландцы гордятся этими трофеями. Они учат молодых воинов восхищаться ими и устраивают в честь их торжественные обряды.

Но в форте Каи-Куму хранились только головы врагов, и, вероятно, среди них находилось немало английских голов с пустыми глазницами.

Хижина Каи-Куму отличалась от соседних большими размерами. Дверь её выходила на ровную площадку; это была бревенчатая постройка в двадцать футов в длину, пятнадцать в ширину и десять в высоту. Для вождя новозеландцев это было вполне достаточное помещение.