Дети капитана Гранта

Это страшное несчастье обрушилось на Гленарвана и его спутников в ту самую минуту, когда они были чуть ли не на пороге Окленда — порта, из которого прямым рейсом можно было вернуться в Европу. Однако, глядя на спокойное лицо Гленарвана, никто бы не подумал, что сердце его сжимается тот нестерпимой боли.

Шотландец в минуты серьёзной опасности великолепно владел собой. Он понимал, что сейчас ему нужно быть опорой и примером для своей жены и товарищей; он был готов умереть в любую минуту, если бы его смерть могла хоть чем-нибудь улучшить их положение.

Спутники Гленарвана были достойны такого начальника. По их спокойным и гордым лицам нельзя было подумать, что они приготовились к ужасной смерти. По совету Гленарвана они решили выказывать полнейшее равнодушие перед туземцами.

Только такое поведение могло произвести впечатление на свирепых дикарей. Следует отметить, что дикари вообще и маорийцы в особенности в большой степени наделены чувством собственного достоинства и уважают это чувство даже у своих врагов. Гленарван знал, что, внушив к себе уважение гордым и бесстрашным видом, участники экспедиции тем самым избавят себя от лишних мучений и дурного обращения.

С тех пор как туземцы оставили лагерь, они едва обменялись несколькими фразами между собой. Однако по немногим произнесённым ими словам Гленарван увидел, что им знаком английский язык. Поэтому он решил спросить вождя, какую участь готовит тот его экспедиции. Обратившись к Каи-Куму, он сказал твёрдым голосом, без тени страха:

— Куда ты везёшь нас, вождь?

Каи-Куму холодно посмотрел на него и ничего не ответил.

— Что ты хочешь сделать с нами?

В глазах Каи-Куму мелькнула молния, и он ответил:

— Обменять вас на наших пленных, если твои соотечественники дорожат вами; убить вас, если они откажутся от обмена.

Гленарван прекратил расспросы. Луч надежды согрел ему сердце. Он понял, что какие-то маорийские вожди попали в плен к англичанам и дикари надеялись вернуть их в свои ряды путём обмена. Следовательно, надежда ещё не потеряна, и положение пленников не так безнадёжно, как ему казалось.

Паганель, которого природная живость постоянно толкала на крайности, от совершенной безнадёжности мгновенно перешёл к полной уверенности в спасении. Он сказал себе, что маорийцы только избавят экспедицию от лишних трудов и забот, доставив всех участников её прямо в распоряжение английских войск, и что, под этим углом зрения, их пленение было не несчастьем, а скорее удачей. Успокоившись на этот счёт, учёный погрузился в созерцание своей карты и следил по ней за всеми изгибами течения реки Вайкато. Элен и Мэри, всеми силами сдерживая свою тревогу, тихо беседовали с Гленарваном, и посторонний наблюдатель никогда не догадался бы, какой ужас сжимает их сердца.

Вайкато — национальная река Новой Зеландии. Маорийцы гордятся ею и любят её, как немцы — Рейн, а славяне — Дунай. Русло этой реки, протяжением в двести миль, орошает самые плодородные области северного острова — от провинции Веллингтон до провинции Окленд. Именем этой реки называются все племена, живущие на её берегах, то есть цвет новозеландской расы, неукротимые и неукрощённые храбрецы, восставшие против тирании захватчиков-англичан.

Река эта почти неизвестна европейцам; по ней плавали и плавают только туземные пироги. Лишь очень немногие туристы осмеливались посетить её нижнее течение. На берега же верхнего Вайкато никогда не ступала нога европейца.

Паганель знал, как благоговейно относятся к этой реке туземцы. Ему было известно, что ни один естествоиспытатель-европеец не проникал дальше места её слияния с Вайпой. Поэтому мучительно хотелось узнать, куда повезёт своих пленников Каи-Куму. Но спрашивать было невозможно, и географ так и не узнал бы ничего, если бы не обратил случайно внимания на то, что слово «Таупо» часто упоминалось в разговорах вождя со своими воинами. Паганель посмотрел на карту и увидел, что этим именем называется большое озеро, расположенное в гористой части острова, в южной оконечности провинции Окленд. Вайкато вытекает из этого озера. Расстояние между озером и местом слияния с Вайпой — около ста двадцати миль.

Паганель по-французски, чтобы не быть понятым туземцами, попросил Джона Мангльса определить скорость движения пироги.

— Около трёх миль в час, — ответил молодой капитан.

— В таком случае, — сказал географ, — если мы будем останавливаться на ночь, путешествие до озера отнимет около четырёх дней.

— А где расположены английские отряды? — спросил Гленарван.

— Это трудно сказать, — ответил Паганель. — Военным действия перенесены теперь в провинцию Таранаки, и, по всей вероятности, английская армия сосредоточена невдалеке от озера Таупо, на противоположном склоне гор, ибо там очаг восстания.

— Будем надеяться, что это так, — сказала Элен.

Гленарван грустно посмотрел на свою жену и на Мэри Грант. «Бедные женщины! — подумал он. — Очутиться во власти свирепых дикарей, в глуши, где нельзя рассчитывать на помощь!»