Дети кицунэ

Нет. Я всё ещё не верила, что умру насовсем. И в то, что уже умерла, тоже не верила. Щупала пальцами жуткие иероглифы, начерченные на шее, разглядывала руки. Разве это могло произойти со мной? Разве Такеши мог оказаться… зверем? Я надела похоронное кимоно и затянула пояс. Проверила рукава – едва ли в таких можно что-то спрятать. Чтобы получился карман, кое-как заколола и припрятала внутри всё, что пряталось в старой одежде. На глаза, как назло, снова навернулись слёзы.

– Едут! Едут! – послышалось за дверью. – Всё готово?

Кин постучалась в мою дверь.

– Ты одета? – спросила она.

– Да, – ответила я, поправив булавку.

А потом началось отвратительное ожидание, напоминающее пытку. Сначала я просто сидела, как полагается встречать гостей, затем взялась за книгу. Как предзнаменование, «Свод нечистых дел» опять открылся на странице с преобразившимся.

«В прежние времена преображённые часто помогали в нечистых делах. Их сверхъестественное чутьё, подобно осьминожьим щупальцам, вытягивало из мрака опасных ёкаев, а благословение некоторых ками способствовало скорейшей поимке врага. Естественно, не последнюю роль в этой работе играли мико – без их чуткого контроля преображённые быстро сходили с ума и уже сами представляли опасность для людей. К счастью, с приходом к власти сёгуна, такая практика больше не применяется, и преображённые, если таковым представляется возможность обрести жизнь, тотчас же подвергаются уничтожению».

Когда в коридоре послышался шум, я навострила уши. Шагов было множество, и подсчитать, сколько людей их издавали, я никак не могла.

– Приветствуем вас, господин, – приветливо начала Кин – кажется, в глубоком поклоне. – Пройдёмте, пройдёмте за мной…

Она ушла вперёд. Гостю это позволило переброситься парой слов со своим спутником.

– Если ваш отец узнает, он будет вне себя от ярости, – шёпотом сказал тот.

Я подобралась ближе и попыталась прислушаться – так, чтобы уж ничего точно не упустить. Складывалось странное ощущение, будто только что я распознала то, чего раньше никак бы не расслышала, и одна только мысль об этом раскрыла предо мной настоящую бездну. Это длилось совсем недолго – секунду, две, – но в один момент я услышала… всё. Шелест шёлковых одежд, чьё-то сбивчивое дыхание, скрип деревянных подошв, грохот доспехов… Я закрыла голову руками, и в то же мгновенье на глаза мне упала прядь – такая же пепельно-рыжая, как в отражении медного зеркала.

И тут я поняла.

То, что я слышу сейчас, слышу не я. Это делает тот, кто… преобразил меня. Его лисьи уши, его звериный слух! Поняв это, я попыталась взять себя в руки. Сосредоточилась. Попробовала нащупать эту связь и воспользоваться ей, чтобы подслушать.

– Хван, ты говоришь очевидные вещи, – пробурчали в ответ.

– Прошу прощения, господин. Но ваш отец может решить, что вы проявляете страх перед тем, что готовится.

Когда этот загадочный Хван говорил вслух, я слышала лёгкий акцент – скорее всего, тот самый, с материка. Значит, говорил он с «мальчишкой с богатой родословной».

– Даже если и узнает, пусть думает, что я делаю это из здравого любопытства, – чеканил «мальчишка». – Перед такими опасными делами для разумного человека будет нелишним узнать, с чем он имеет дело.

Что-то за дверью моей камеры щёлкнуло, но открылась не створка, а маленькое окошко вверху. Сначала ненамного, всего лишь для щёлки, но я успела быстренько собраться и кое-как пригладить волосы, чтобы выглядеть лучше. Кажется, на меня посмотрели. И не узнать эти густо-чёрные глаза под вечно хмурыми бровями я уже не могла.

Господин Ясухиро. Ко мне пожаловал сам сын даймё.

– И так выглядят ожившие мертвецы?.. – холодно спросил он.

– Именно, мой господин, – ответил ему один из стражников, сторожащих камеру. – Как общипанная тушка, не иначе.

– Это естественное следствие преображения, – пояснила госпожа Кин. – Что, впрочем, является очень даже полезной меткой для определения таковых…

Я опустила голову. Неужели и вправду так? Серые руки, чёрные зубы, мерзкая корка иероглифов на шее… Начала ловить себя на мысли, что быть преображённой куда хуже, чем просто умереть.

– Я бы хотел пообщаться, – холодно заявил гость.

– Вы уверены? – всполошилась мико. – Я не могу ручаться за достойное поведение этой преображённой, и лучше бы…

– Я спокойно переживу пару грубых слов.

И окно открылось полностью.

Его чёрные глаза на секунду выглянули из-под расписного веера и тут же спрятались, не удостаивая меня долгим взглядом. Я не могла верить, что вижу такую высокую особу настолько близко. Тело слегка потряхивало.

Первое дело – поклониться. Долго и низко, чтобы не оскорбить.

– Лишние приличия здесь ни к чему, – едва скрывая раздражение, сказал господин Ясухиро.

Я выпрямилась. Выглянув, он снова прятался за веером. От мысли, что этот человек считает меня за какую-то грязь под ногтями, стало противно. Закралась такое детское желание подразнить. Отомстить за то, что я здесь, в одеждах смертницы, а он, такой из себя важный, машет веером за окошком.