Дети Крылатого Змея

— Потому, мама, — ответил Мэйнфорд. Голос был хрипловат, да и чудились в нем рычащие звериные ноты.

— Мэйни, ты…

Пальцы дрогнули.

И взгляд этот растерянный, зацепившийся за седовласого. Его неловкое пожатие плечами, будто извинение: не досмотрели.

Не додавили.

— Здоров всецело, — Мэйнфорд с удовольствием потянулся, до хруста в костях. И грудь поскреб, благо расстегнутая рубашка позволяла. Матушка терпеть не могла этаких плебейских вольностей.

— А об этом позвольте мне судить, — подал-таки голос седовласый.

Если бы Мэйнфорд был идиотом, он бы так и сделал.

— Вы нестабильны.

— Есть иное мнение на сей счет, — Мэйнфорд застегивал пуговицы легко. Одну за другой. Никакой дрожи в пальцах. Никакой неловкости. Никакой слабости.

Зверь одобрял.

Зверь предпочел бы снести седовласому голову, тогда и прочие отступили бы: стая, лишенная вожака, теряется.

…но человек был против. У людей свои законы.

Глава 15

Матушку Мэйнфорда Тельма разглядывала с особым удовольствием, причем удовольствие это было странного свойства. Тельма осознавала, что привлекла внимание этой женщины.

И что не понравилась ей.

Категорически не понравилась.

И данный факт, который прежде заставил бы ее попятиться, попытаться раствориться среди прочих людей — Тельма не выносила чужого внимания, — теперь держал на месте. Напротив, захотелось взять Мэйнфорда за руку.

Под руку?

И отнюдь не затем, чтобы проверить, контролирует ли он Зверя. Подобная фамильярность не просто разозлит даму, она приведет ее в бешенство…

…она и так почти в бешенстве.

Если бы подойти поближе…

…коснуться…

…считывать людей незаконно, но если прикосновение случайно…

Только эта женщина с фарфоровым лицом не допустит ничего случайного. Если, конечно… и Тельма решилась. Осторожное касание, случайное словно бы. И робкая улыбка, адресованная Мэйнфорду. Она не останется незамеченной.

Уже не осталась.

— Мэйни, — женщина говорила плаксивым голосом, но глаза ее оставались холодны. — Ты не понимаешь, что творишь… он не понимает, что творит!

Это она произнесла громче, уверенней.

— То есть, матушка, — Мэйнфорд подобрался, и Зверь внутри него заворчал, — вы собираетесь объявить меня недееспособным?

— Прости, дорогой, но вчера…

— А что было вчера?

Издевательский тон. И Зверь урчит. А Мэйнфорд ловит пальцы Тельмы, сжимает бережно, и это тоже не остается незамеченным. Женщина не позволяет эмоциям отразиться на лице, но сдержать их не способна. Ее злость — фисташковое мороженое. А презрение — сироп.

Вишневый.

Тельма даже облизнулась.

— Тебе стало дурно! Ты… ты лишился чувств!

— Матушка, — Мэйнфорд слегка поклонился. — Ты тоже не единожды падала в обморок. Полагаешь, этого достаточно, чтобы спровадить тебя в психушку?

Это было пощечиной.

Прилюдной.

Оскорбительной.

И на горе фисташкового мороженого появилась шоколадная крошка ненависти. Интересные, должно быть, у них взаимоотношения. А еще любопытно, если бы мама осталась жива… у нее ведь тоже характер был непростым. Неужели однажды Тельма вот точно так же… а с другой стороны, что думать о несбыточном?

— Ты нестабилен. Он нестабилен! — теперь женщина смотрела на Тельму. В упор. И взгляд этот не обещал ничего хорошего. — И социально опасен. И должен быть изолирован…

Она больше не говорила с Мэйнфордом.

Целители кивали, но как-то неуверенно…

— …пока не причинил вреда окружающим. Я же предупреждала, что его работа…

— У вас есть предписание? — Тельма провела большим пальцем по ладони Мэйнфорда. Просто так. А еще чтобы Зверя успокоить. Его женские крики нервировали.

— Что? — женщина осеклась.

— Предписание, — повторила Тельма и не отказала себе в удовольствии прислонить голову к его плечу.

Близкий жест. Интимный. Не оставляющий сомнений в том, что их с Мэйнфордом отношения давно перестали вписываться в рамки служебных. И ненависти стало больше. Шоколад. Горький. Элитного сорта… матушка любила с фундуком, а вот Тельма… она давно не ела шоколада. И не помнит, какой ей нравится.

Надо будет заглянуть в кофейню и провести эксперимент. Купить плитки десяти сортов и дегустацию устроить. И хорошо бы не одной. Сандра… точно… шоколадная дегустация — хороший повод ее отыскать и убедиться, что все с нею в порядке.

— Понимаете, — Тельма позволила себе снисходительную улыбку. Ничто не злит людей, подобных миссис Альваро, больше, чем проявленная к ним снисходительность. — Согласно закону, вы… и никто другой не имеет права изолировать гражданина Нового Света без судебного предписания.

Шоколада много не бывает.

Ненависти тоже.

— Что говорит эта… особа?

— Если вы подозреваете, что ваш сын не способен контролировать свой дар… — Тельма говорила мягко.

Ближе бы подойти.

Окунуться бы в эту шоколадную ненависть с головой. Добраться до дна, ощутить все оттенки ее… и, если повезет, не только ее.

— …или представляет опасность для окружающих, вам следует обратиться с ходатайством в полицейское управление. Или же в Комитет контроля. Ходатайство рассмотрят. Назначат проведение экспертизы или экспертиз…

Зверь смеялся.

Кто бы мог подумать, что у него тоже чувство юмора имеется?