Дети Лепрозория

— Самсавеил и его возлюбленная. Никто не знает, как ее зовут. Я даже ангелов спрашивала — они не говорят, кто с ним, — пожала плечами Луана и, взобравшись на бортик лодки, села, сложив ногу на ногу.

— Я знаю, — прошептал Нойко. — Это Ева.

— А ребенок? — Лу подняла голову, пытаясь отыскать ответ в глазах цесаревича.

— Не знаю, первый ангел? — предположил он. — Правда не знаю, я не спрашивал.

— Жаль, — осьминожиха разочарованно вздохнула. — Но кто-то наверняка знает, как звали этого мальчика или девочку, — кивнула она, накручивая на щупальце белую прядь волос. — Может, когда-нибудь и я узнаю.

— Может, — медленно кивнул Нойко, не сводя взгляда с фигур. — Море так бьется, — пробормотал он, смотря, как волны набегают и поднимаются как можно выше по скале.

— Плачет по ним, — протянула Луана.

— Да ну…

— За столько веков оно должно было размыть их и каменные часы вместе с ними. Мы ставим мертвых снова и снова, а море не смывает ни миллиметра, — пожала она плечами.

— Странно как-то, — недоверчиво поморщился Ной. Но спорить не мог — море кидалось на статуи, а они были будто только вчера высечены в камне.

Он все разглядывал их и пурпурные часы, на которые море старательно нагоняло волны. И боялся даже пошевелиться.

Наконец, встрепенувшись, он бросил взгляд на лиловый, как песок в часах смерти, огонек чуть поодаль от высеченного кладбища.

— Это у вас там кого отдельно так похоронили? Да еще далеко так, — спросил он, хватаясь за весла.

— Стой! — неожиданно закричала Луана и схватила его за руку. — Не плыви туда!

— Это еще почему? — недоумевающе обратился он к ней, но весла не выпустил.

— Не надо, там опасно, — едва не заикаясь, пробормотала она.

— Ты просто можешь сказать, что там?! Я вижу только как будто пламя лиловое, это что? — спросил он, перехватывая щупальца с запястий.

— Да был тут у нас один… — поморщившись, отозвалась Луана. — Там, в общем, к скале труп одной русалки прибило.

— И вы решили так ее похоронить? — Нойко наклонился, недоверчиво заглядывая Лу в глаза.

— Да ничего мы не решили! — огрызнулась она. — Да и было кого хоронить, путана какая-то!

— Сама путана.

— Да я и в часы-то не хочу, — хмыкнула она. — За такую выслугу почета никакого.

— А с этой путаной-то что? — Нойко указал рукой на лиловый огонь, призывая к ответу.

— А это Лигейя. Любил ее тут один, — поморщившись, бросила Луана. — Кому-то это не нравилась. Да ладно, многим не нравилось. Ее убили, ему супа из нее налили.

— Жестоко, — пробормотал Ной.

— Чушь. Он за этот супец весь бордель к кумо Самсавеиловым спалил, мама восстанавливала, она тогда еще вассалом была. А ее из-за этого с поста сняли, — Лу едва не плакала, только сильнее сжимая щупальцами бортик лодочки. — Из-за какой-то рыбы! Убить столько людей! Он монстр, просто чудовище без сердца. Знаешь, сколько там девчонок сгорело живьем?! Ни за что!

— А лиловое почему? И вообще кумо пойми где? — не понимал Нойко.

— А он ее потом нашел — кишки ее на камень намотались где-то там, — махнула рукой Лу в сторону огонька. — Он ее сжег, как и бордель; пепел от нее там лежит, будет гореть, пока он не умрет.

— Лу, оно лиловое, — смятенно пробормотал Нойко.

— Он шисаи, потому и лиловое. И не тухнет ни кумо, и ничем этот пепел оттуда не смахнешь — все горит. Даже близко не подойдешь — волны бьют, пламя это на всех кидается, будто живое.

— А ты взбеленилась, — Ной покачал головой. — Потеряла подруг?

— Я не всегда была путаной, Ной, — отозвалась Лу. — И подруг у меня нет.

— Я не подумал, прости.

— Брось, мне нравится моя работа, — махнула она рукой. — Я же больше как красивое дополнение, как эти вот, ну гейши, что у клана кошек раньше были. Наверное, поэтому девочки со мной не дружат, так только, поддруживают.

— Тогда чего тебя бесит? Ну русалка и русалка, — хмыкнул он, вспоминая Химари и ее старые рассказы. Она так редко с ним говорила, но почему-то истории про то, как она прикидывалась гейшей ради убийства, всплывали в памяти отчетливо.

— Ну в какой-то мере завидно. Я же лучше нее, но никто меня так не любит, никому я так не нужна. Никто ради меня не спалит дотла никакой бордель и труп мой вылавливать не станет, — протянула она, подпирая щупальцами подбородок. — Вспоминая эту историю, я все надеюсь, что будет кто-нибудь, кому будет все равно, путана я или кто. А таких нет. Один только он и был, походу, да и того уже давно не видно.

— Скучаешь? — прищурившись, хмыкнул Ной.

— Нет, он слишком грубый и неразговорчивый, я не смогла с ним общаться. Да и он хирургом был, многие девочки к нему бегали, чтобы он помог, — пожала она плечами.

— А ты?

— А я осторожная и со своей головой на плечах, — фыркнула Лу. — Но я не хочу обо всем этом говорить. Смени тему.

— Ну хорошо, — Нойко задумчиво пожевал губами. — Что еще ты мне показать тут хотела?

— Давай в открытое море, а? Это нужно видеть, там все совсем иначе, — улыбнулась она, охотно сменяя тему. — Довезешь меня?

— Я тебя всю ночь и все утро по небу катал, теперь еще и по морю? — усмехнулся он, налегая на весла.