Дети мертвой звезды

– Ты умирал, твои друзья не хотели этого. Женщина, – он кивнул на дверь, за которой скрылась Эй, – сама согласилась. А её мужчина тоже умирал. Его сердца из-за потрясения… – И Врач сжал руку в кулак, что, видимо, означало, что Лёд тоже дышал на ладан.

– Но ты точно уверен, что с нами всё будет хорошо, мы не позеленеем, не сойдём с ума, не превратимся в упырей?

– В этом бытии ни в чём нельзя быть уверенным, – ответил Врач, и если бы я его не знал, то точно бы решил, что он издевается.

Мы снова замолчали. Но я не мог просто сидеть, ничего не делая.

– Яга, давай вернёмся туда, где ты впадала в транс, мне кажется – там неспроста были голоса.

– Нет.

Я не стал её упрашивать, а взял Булочку для компании и вернулся в нужный вагон. У меня было какое-то неясное ощущение, что мы что-то упускаем. Яга услышала голос тогда, когда уже была не в трансе. А что, если этому есть более рациональное объяснение? Тем более послание никак не напоминало шёпот духов. Я опустился на колени у куста, под которым сидела шаманка, и принялся шарить в нём руками. И моя догадка подтвердилась. На одной из веток висел маленький аппарат, вероятно радиопередатчик. Я поднёс его к уху и прислушался. Через некоторое время я уловил еле заметный писк и шипение, а после обрывки фраз. Но сколько я ни пытался, не смог вычленить слова из этого невнятного бормотания. Видимо, у Яги был потрясающе острый слух. Вещание прекратилось, и наступила тишина. Я не торопился убирать аппарат от уха, а просто ждал. Не знаю, сколько минут прошло, но писк и шипение возобновились. А после – снова каша из звуков. По крайней мере, теперь я знал, что это не были проделки мёртвых и потусторонних сил! Хотя, наверное, мы теперь и сами относились к тем самым потусторонним силам, как знать. И слушали из своего призрачного царства отзвуки мира живых. Я на всякий случай ещё тщательнее обшарил кусты и хотел было вернуться со своей находкой к Врачу, но дверь открылась и в вагон вошла Эй. У неё был крайне взволнованный и огорчённый вид. Пока я думал, какой вопрос лучше задать, она меня опередила:

– Тень, со Льдом происходит что-то не очень хорошее. Да, я знаю, что он странноват, как и все мы. Но сейчас ему плохо, а я не знаю, что делать. Он сидит и пялится на рычаг, не мигая.

– Оставь его в покое. Никуда он из поезда не денется, – безразлично ответил я. – Нам всем тут плохо, учитывая сюрреализм происходящего. Быть может, мы до сих пор лежим в корчах недалеко от путей и смотрим дивные галлюцинации.

– Хочешь сказать, я глюк?

Эй подошла максимально близко, положила ладони ко мне на плечи и злобно уставилась мне в глаза.

– Да. Ты – главное наваждение в моей жизни, – с неожиданной горечью произнёс я. – Я всегда был один. Не то чтобы я сторонился людей. Просто так складывалось, что рядом со мной никто не задерживался. Но с тех пор как я встретил тебя, моя жизнь стала насыщеннее любого романа, и в то же время абсурднее. Прочти кто мой дневник, решит, что я совсем свихнулся и написал бред сивой кобылы.

– Ой, да брось! – Эй болезненно вдавила пальцы в мои ключицы. – Жизнь абсолютно любого человека во все времена куда более сумасшедшая, чем выдуманные истории. Просто писатели счищают всю вонючую шелуху, оставляя лишь ровненькую блестящую луковку, которую читатель дальше первого слоя и трогать не станет – глаза защиплет!

– И с чего такая проницательность и образность? – Я осторожно взял её за локти и надавил, побуждая убрать руки с моих плеч, но Эй намёка не поняла, вцепившись сильнее.

– Я не такая дура, какой хочу казаться. И меня правда беспокоит состояние Льда, ты должен ему помочь.

– А моё состояние тебя не волнует? – спросил я, делая шаг назад.

– Что может случиться с тобой, Тень? – Эй сделала шаг ко мне, и её лица коснулась лёгкая тень улыбки. – Ты всегда так спокоен, а если и злишься, то только по-доброму.

– Ты же сама говорила, что я могу спятить, как Слепыш. – Я нарочно шагнул назад, и Эй мигом сократила расстояние между нами, не убирая рук с моих плеч. Это всё сильнее напоминало танец в тишине.

– Иногда я шучу, если ты не знал. – Эй не смогла сдержать ехидную улыбочку.

– А я иногда всё же злюсь и тоже могу сходить с ума, – прошептал я.

А потом наклонился и поцеловал Эй, едва касаясь её губ. Мои руки всё ещё сжимали её острые локти. Заноза не шевелилась и не вырывалась, она закрыла глаза и слегка приоткрыла губы. Я судорожно выдохнул, а после углубил поцелуй. Конечно, я понимал, что поступаю неправильно и некрасиво, с какой стороны ни глянь. Но меня тянуло к Эй с первых секунд нашей встречи, с тех самых проклятых пор, как я увидел её связанную в каморке Врача. Тогда я не подозревал, что у неё есть жизненный багаж в виде проблемного Льда, умудрившегося стать мне другом. Но я знал это сейчас. Более того, в паре вагонов от нас сидела одинокая Яга, с которой меня связывали определённые отношения. Хоть мы и не говорили об этом вслух, я понимал, что шаманка считает меня своим мужчиной.