Дети мертвой звезды

В то утро председатель проснулся, охватил мутным взглядом наше бытиё и решил, что в коммуне не хватает детей. «Будем повышать рождаемость!» – с задором выкрикнул он на очередном бессмысленном собрании. Я сперва подумала, что, как и прежде, дальше горячих слов и восторженных маханий руками дело не пойдёт. Председатель любил периодически изрыгать идеи, но те быстро дохли от соприкосновения с реальностью. Знай я, что он в кои-то веки начнёт что-то делать, мигом бы огрела его лопатой. Мерзкий дед времени зря не терял и уже распределил всех женщин между мужиками коммуны, а также молодых девиц, вписав и меня в их число. Конечно, тут же началась безобразная свалка и драка. Я мигом сбежала, не дожидаясь, пока на меня заявит права какой-нибудь полоумный самец, одолевший других бабуинов. Всё же я была одной из самых хорошеньких девчонок коммуны и ничем особо не хворала. Поэтому я решила пересидеть в норе Льда, покуда воодушевление холуев председателя не утихнет. Несмотря на все эти слёзы радости единения в минуты собрания, жители коммуны всё равно оставались ленивым стадом и без тявканья и покусывания своего престарелого пса-пастуха бесцельно разбредались во все стороны. Поорут часок-другой, да и угомонятся. Я их всех глубоко презирала и ненавидела. Лёд был единственным, кто вызывал во мне хоть какие-то положительные эмоции. Прошло несколько лет с тех пор, как мы подружились и стали коротать вечера за просмотрами внушительной коллекции фильмов, собранной родителями Льда. Не то чтобы мне особенно нравилось бывать у братьев, но дома было ещё невыносимее. А мальчишки были практически единственными моими ровесниками, которые нормально со мной общались. Поэтому я отправилась к ним в гости. Но на мою беду братья Льда, в который раз прогуляв собрание, сварили зелёную кашу и до отвала ею обожрались. Войдя в комнату, я тут же уловила характерный отвратительный запах и заметила Молчуна с Чудиком, примостившихся на полусгнившем диване. По их лицам растекалось бессмысленное тупоумие, а из ртов вместе со зловонным дыханием время от времени вылетал беспричинный смех. Тут же сидела и Кривляка – белобрысая девка примерно моих лет, живущая в соседнем доме. Её родные ставили забористую брагу из всего, что только попадётся под руку: в ход шла неизвестная мне трава с болот, полынь, можжевельник и даже еловая смола. Одним словом, семья Кривляки процветала и, на удивление, была самой дружной. Видимо, их объединял общий секрет, как из странных и несъедобных ингредиентов сварить напиток, за которым с раннего утра выстраивались в очередь многие жители коммуны, требуя ещё и ещё.

Кривляка периодически делилась с братьями излишками фамильной браги и потому всегда была желанной гостьей. Совершенно по-хозяйски она развалилась под боком у Льда и бормотала, потряхивая журналом: «Поработал – имеешь право отдохнуть! Учёные доказали пользу браги, выяснив, что самые успешные люди в истории были любителями выпить!» Лёд полулежал на замызганной подушке, приобняв надоедливую девицу одной рукой, а второй ковырял какую-то схему. Кривляка не признавала личного пространства и обожала липнуть к другим людям, во время разговора она постоянно трогала собеседника руками или того хуже – норовила приобнять.

– Он особо и не напрягается, – проговорила я, едва сдерживая гнев. Я ненавидела, когда Льда спаивали.

– О, пришла! – «поприветствовала» меня Кривляка. – Хочешь быть здесь – сперва съешь кашки или выпей. Хоть будет с тобой поприятнее говорить.