Дети Морайбе

Они волокут тело через дорогу в темноту между двумя метановыми фонарями. Джайди обшаривает карманы служащего и с торжествующим видом вытаскивает звякнувшие ключи, потом быстро связывает пленнику руки, заматывает глаза и вставляет в рот кляп. Переливаясь пятнами цвета теней, камня и глины, подкрадываются чеширы.

– Они его съедят?

– Тебе-то что? Ты же не дал мне их убить.

Сомчай задумчиво замолкает. Джайди заканчивает с веревками и зовет напарника за собой. Они перебегают дорогу, осторожно подходят к двери, легко поворачивают ключ в замке и входят внутрь.

Глядя на яркий электрический свет, Джайди перебарывает в себе желание найти рубильник и погрузить все министерство во тьму.

– Как же глупо работать ночью и жечь ради этого горы угля.

– Тот, кого мы ищем, сейчас тоже может быть здесь.

– Только если ему крупно не везет, – говорит Джайди, в душе соглашаясь с напарником, и думает, сможет ли – да и найдет ли повод – себя сдержать, когда встретит убийцу Чайи.

Они шагают по освещенным коридорам с видом начальников, редкие встречные не обращают на них внимания, некоторым Джайди быстро с важным видом кивает; наконец останавливаются у стеклянных дверей архива.

– Стекло, – замечает Сомчай.

– Хочешь сперва попробовать? – спрашивает Джайди, уже доставший дубинку.

Ослепительный свет заливает коридор. Напарник достает инструменты и прощупывает замочную скважину. Когда бывшему капитану надоедает долгая возня, он достает дубинку и командует:

– Ладно, брось. Посторонись-ка.

Звонкое эхо разлетается между стенами и быстро гаснет. Как ни странно, на звук никто не прибегает. Зайдя внутрь, они начинают обшаривать ящики. Вскоре Джайди обнаруживает личные дела и надолго с головой уходит в бумаги: перебирает, ищет, рассматривает мутные фотографии, откладывает вроде бы знакомые в отдельную кипу.

– Он меня точно знает – глаз тогда не сводил.

– Еще бы! Вы всем известны.

– Думаешь, он пришел на якорные площадки за чем-то конкретным? Или просто с обычной инспекцией?

– …или министерство хотело заполучить груз Карлайла, а может, какого-то другого дирижабля из тех, которые отказались от посадки, а потом рухнули в оккупированной Ланне[74]. Тут не угадаешь.

– Вот! Вот он!

– У того лицо вроде было поуже. Точно он?

– Точно.

Сомчай, хмурясь, разглядывает дело через плечо Джайди.

– Мелкий чиновник, пешка, ничего не решает.

– Нет, власть у него есть. Я хорошо помню, как он на меня смотрел тогда, на церемонии разжалования. И адрес не указан, просто Крунг-Тхеп.

В коридоре слышны шаги. В проеме у разбитых дверей возникают двое с пружинными пистолетами наперевес:

– Стоять!

Джайди, состроив недовольную мину, быстро прячет за спиной папку.

– Да? Что случилось?

Охранники входят и осматривают помещение.

– Кто такие?

– А ты говоришь «всем известен», – бросает Джайди напарнику.

Тот пожимает плечами:

– Не все же любят муай-тай.

– Играют-то все. Эти наверняка на меня ставили.

Охранники приближаются, командуют встать на колени, обходят сзади, готовясь связать. Джайди бьет локтем наотмашь, хватает одного за рубашку на животе и, извернувшись, ударяет коленом в лоб. Второй спускает курок – из ствола вылетает очередь лезвий, Сомчай хватает его за горло, он роняет пистолет, падает и хрипит через разбитую трахею.

Джайди хватает первого, еще живого охранника, притягивает к себе и сует в лицо фотографию:

– Знаешь его?

Тот мотает головой, широко раскрыв глаза, и тянет руку к пистолету. Капитан отпинывает оружие и бьет ногой по ребрам.

– Рассказывай все, что знаешь! Он из ваших, из аккаратовских.

– Нет!

Джайди ударяет его коленом в лицо – тот воет, брызжет кровь – и садится рядом.

– Говори, или ты – следующий.

Оба смотрят на охранника, хрипящего разбитым горлом.

– Говори.

– В этом нет необходимости.

В проеме – он. Тот, кого с такой жадностью разыскивал бывший капитан.

В архив вбегают вооруженные люди. Джайди выхватывает пистолет, в руку тут же вонзаются лезвия, льется кровь, он разжимает пальцы, хочет выпрыгнуть в окно, его берут в оборот, швыряют на мокрый мраморный пол, кругом летают кулаки, вдали слышен вопль Сомчая. Руки заламывают за спину и сцепляют ротанговыми удавками.

– Наложите жгут, не хочу, чтобы он истек кровью, – командует незнакомец с якорных площадок.

Джайди смотрит, как на предплечье, из которого так и хлещет, кладут повязку. У него кружится голова – то ли от потери крови, то ли от бешеного желания убить врага. Его ставят на ноги. Подводят Сомчая: разбитый нос, залитые красным зубы, заплывший глаз. Позади на полу лежат двое мертвых охранников.

Незнакомец внимательно осматривает пленников, Джайди отвечает дерзким взглядом.

– Капитан, по-моему, вам сейчас положено монашествовать.

Тот кое-как пожимает плечами:

– Кути попалась слишком мрачная. Решил здесь отбывать срок.

– Это можно устроить, – отвечает человек, чуть улыбнувшись, и кивает своим людям. – Отвести наверх.