Дети моря. Трилогия

Со спардека спустился радист Павлик Жаворонков. Было еще раннее утро, но Жаворонков уже надел китель и фуражку, словно собрался на берег. Но пароход был в море, и берег был далеко.

— Капитан тут не проходил? — спросил Жаворонков озабоченно.

Мы удивились. Обычно по утрам радист встречал нас широченной улыбкой и сообщал: «Ну, комсомолия, рабочий класс, вот я вчера вечером еще шесть страниц прочитал да так с книгой и уснул. Дядя Том уже продан, а Элиза…» Дело в том, что радист изучал английский язык, еще в прошлом рейсе начал читать книгу Бичер Стоу «Хижина дяди Тома» на английском языке и теперь при каждой встрече рассказывал нам содержание прочитанных глав.

Но сегодня Жаворонков вел себя очень странно.

— Капитана не видели? — снова спросил он.

— Он в кают-компании, — ответил я.

Радист побежал в кают-компанию.

— А как с дядей Томом? — крикнул Костя.

Жаворонков махнул рукой, и только сейчас я заметил, что в руке у него листок бумаги. Конечно, он спешил к капитану с какой-то только что полученной и, очевидно, очень важной радиограммой. Перед капитаном наш радист появлялся всегда по-военному подтянутый, обязательно в кителе и в фуражке. К этому он привык на службе в военно-морском флоте.

Грисюк тоже ушел от нас.

Пока мы с Костей разговаривали, вернулся из кают-компании Жаворонков.

— Ну, ребята, долго теперь не видать вам своего Архангельска, — сказал радист. — Курс меняем.

— Куда?

— Радиограмма принята. Приказание идти на розыски шлюпок.

— Каких шлюпок?

— Английский пароход «Гордон» погиб. Команда на шлюпки высадилась, где-то в море болтаются. Людей спасать нужно!

— А почему англичане сами не пошлют свои пароходы на поиски?

Радист безнадежно махнул рукой.

— Пока их суда придут — сто раз погибнуть можно. Пароход погиб, куда же торопиться? Люди на шлюпках — не великая ценность. Так они иногда рассуждают.

«Октябрь», действительно, сменил курс.

Где-то там, в угрюмом безбрежье, в бескрайних океанских просторах затерялись шлюпки с людьми. Холодные, усталые после шторма волны, и низкое полярное небо. Серые тучи и вода. Борются ли они, те несчастные люди с погибшего судна? Живет ли в них надежда на помощь, на спасение? Успели ли они снять с парохода провизию, запаслись ли пресной водой?

Только бы снова не пришел шторм: тогда шлюпкам верная гибель.

— Значит, мы идем спасать инглишей, да? — спросил Илько.

— Да, у моряков такой закон: если какое-нибудь судно терпит аварию или погибает, значит, сразу же нужно идти на помощь людям.

— Хороший закон, — произнес Илько и, подумав, снова спросил: — А если бы русское судно тонуло, они пошли бы на помощь?

— По закону должны… Ну, Илько, мне идти на вахту время…

Я спустился в машинное отделение и поздоровался с Павлом Потаповичем. Старший машинист уже принял вахту и сидел у верстака, делая записи в журнале.

Скорехонько я полил параллели водой, смазал подшипники и присел на железный ящик для пакли. Мне очень хотелось узнать, что думает Павел Потапович — старый моряк — о смене курса, о спасении англичан. Но спросить я не решался: не дело мальчишке совать свой нос всюду и говорить о том, о чем его еще не спрашивают. На судне — не во дворе, не на улице, а старший машинист — не Костя Чижов и не Илько. Лучше подождать до поры до времени.

Но Павел Потапович тоже молчал, словно он и не знал о том, что «Октябрь» сменил курс. Захлопнув журнал, он ушел в котельное отделение, а вернувшись, стал разбираться в ящиках верстака.

— Берега уже совсем не видно, — с тайной надеждой сказал я.

— Теперь, пожалуй, долго и не увидишь, — отозвался старший машинист. — Шлюпка в море — что иголка в стоге сена, не скоро разыщешь.

— А сколько их, шлюпок-то?

— Кто знает, сколько! Пока только одну наш спасательный обнаружил и поднял.

— А долго мы искать будем?

— Пока не найдем. Люди гибнут, значит, нужно спасать.

— И всегда так бывает в море, если погибают, нужно на спасение идти? — я сам объяснял это Илько, но сейчас мне нужно было продолжить разговор с Павлом Потаповичем.

— А как же иначе! Иначе нельзя…

Павел Потапович задумался и вдруг сказал:

— Конечно, всякое бывает. Мы как-то в шторме аварию терпели и SOS — сигнал бедствия — дали. Было поблизости иностранное судно. Оно бы тут же должно к нам на помощь пойти без всяких-всяких. Да капитан там, сукин сын, торгаш оказался. По радио спрашивает: «Сколько заплатите за помощь?» Поторговаться да нажиться на человеческих жизнях хотел! Это все равно что дитя, к примеру, упало бы с причала в воду, а я матери бы его сказал: «Дашь на бутылку водки с закуской — тогда вытащу».

— Ну и что же, так и не подошел к вам иностранец?

— Какое там! Наш русский транспорт чуть попозднее помощь оказал. Плавучесть-то мы не потеряли, он забуксировал нас и притащил в порт.

— Того бы капитана самого за борт нужно! — сказал я возмущенно.

— Полагалось бы, — согласился Павел Потапович.

Глава восьмая СПАСЕНЫ!