Дети на дороге

Вот так однажды жена попросила-потребовала, чтобы он встретил свою племянницу после балета, или ещё какой-то другой подобной дребедени. Будет темно и поздно, сказала Лена. Многообещающее сочетание. Раскрасневшаяся после спортивно-танцевальных упражнений Светлана, выйдя на крыльцо, немедленно спросила: «А где мама?» Это было для неё большим достижением, спросить во так, напрямую, лоб в лоб, а Леша не знал, где её мама, он, вообще, так плотно сидел на своей собственной творческой волне, что не сразу понял: мать этой румянощёкой девочки – та самая безбашенная и взбаламошенная Галя. Ничего не изменилось. Рядом с Лёшей стоял ребенок, и по истечении нескольких лет тихо страдал, лишённый материнского внимания. В чередовании мартовских луж и ещё не успевшего капитулировать снега, Света шла, грустно склонив голову, не замечая ничего вокруг, даже ярких огней, долетавших к ним, сквозь голые ветви деревьев, упрямые аттракционные огни парка, явившиеся в земном воплощении теней далёкого и холодного спутника большой планеты…

Луна-парк работал допоздна, как кафе – до последнего посетителя. Уже, будучи залитой яркими разноцветными огнями, Света смотрела на пёстрое мельтешение длинноруких качелей и каруселей, не веря в то, что всё это может достаться ей в следующую же минуту, не догадываясь, что чудеса на свете происходят обычно без родительского вмешательства.

Прежде Светлана стеснялась своего мрачного, подозрительного родственника. Названия вроде «свёкор», «деверь» и уж конечно длиннющее «племянница» в памяти Лёши не оставались совершенно. Света была для него воплощением недоступного теперь детства – и оно стоило того, чтобы в один прекрасный день удивить, очаровать его…

Света разговорилась после первого же аттракциона. Рассказывала что-то своих школьных делах, что-то о биологии, о том, что у неё не совсем получается запоминать сложные термины и отряды. «Да ну, ерунда какая – биология», – говорил он. Но и после бесчисленных оборотов в холодном воздухе, где она, болтая в воздухе ногами, сияла ослепительной улыбкой, Света всё равно болтала что-то о школе. Это походило на бормотание во сне, или бред в затяжной детской болезни. Луна-парк был предсказуемо безлюден, опасно безлюден, многообещающе безлюден. На самую вершину «Чёртового Колеса» они отправились вдвоём; Светлана с такой силой вцепилась в поручень, что её пальцы были белее нерастаявшего снега, от холода, от испуга, оттого, что они вдвоём находятся так высоко, а вокруг – темно и пусто, а Лёша сидел развалясь напротив, смотрел на её поднятые вверх тонкие брови и думал о том, что, наверное, не один мальчишка в классе Светланы Ефремовой влюблён в эти расчудесные брови, и большие карие глаза, и нежные, по-детски обветренные губы… и не хотелось ни писать об этом, ни вставлять в какой-нибудь бесчисленный опус, или – ещё хуже – рекламную концепцию, или видеоролик, просто сохранить в себе впечатление и может быть даже не возвращаться к нему никогда, каким бы ярким оно не вышло.

Она успела достигнуть того возраста, когда можно развлекаться в «Комнате Страха»; Леша достиг того возраста, когда остаёшься бесконечно равнодушным ко всем этим пугающим прелестям из пластмассы, вроде костлявого скелета, или графа Дракулы. Поклявшись вслух сотни раз, что она не боится, нисколечко не боится, Светлана безо всяких приглашений и предупреждений забралась к нему на колени, немедленно затаив дыхание, лишь блестели в темноте широко раскрытые глаза. Лёша держал руки в карманах пальто и, поскольку месторасположение племянницы было привычным и непривычным одновременно из-за всё того же возрастного фактора, вынул руки в шуршащую темноту и положил их на тонкую талию. Света вздрогнула: впереди засветились зловещие зелёные глаза… а в следующую секунду она принялась чихать, часто, трогательно и забавно; Лёша подумал даже, что она выделывается, чтобы скрыть свой страх перед понарошными чудищами, обитавшими в «Комнате Страха». И вот так она продолжала чихать весь тот короткий псевдострашный путь, а когда оба выехали на свежий воздух, сказала: «Я же говорила, – не боюсь!» Пропутешествовав в тесной для взрослого тележке через мрачное подземельное царство с почти совершеннолетней племянницей на руках, Лёша принялся смеяться, а Светлана неуверенно улыбалась в ответ, удивляясь громкому смеху дяди Лёши.

Он забыл обо всём этом на следующей же неделе, вспомнил, когда Света позвонила на очередную квартиру, арендуемую молодой семьёй и произнесла примерно следующее:

– Мама говорит, что вы, ну… Это самое, так, просто от нечего делать… (вздох)… ПИШИТЕ!

– Чего? – переспросил он, подозрительно нахмурившись.