Дети на дороге

– Скажи, что дома меня не нашёл.

– Да знают уже, что ты дома…

…на циферблате лет,

стрелу назад я передвину…

…Тогда молодая семья снимала не квартиру – целый дом недалеко от парка «Сту Джиз», огромный дом, с появлением в нём Светланы превращавшийся в театр двух актёров и двух зрителей. Они, не сговариваясь, избегали постельных сцен, это превратилось в целый механизм, отработанный в действии два весенних месяца, но все механизмы имеют свойство ломаться и однажды какая-то пружина лопнула в нём и на пороге большущей комнаты (очевидно, гостиной) с тяжёлыми бархатными портьерами, которые при стирке заставляли буксовать винт стиральной машины, Света появилась абсолютно голенькая, беленькая, укрывая грудь руками, напуганная своим собственным поступком, и произнесла дрожащим голосом: «Я несколько не одета…»

Это была цитата. Нужно было или доигрывать до конца, или переписывать всё заново. Лёшу изумил не вид обнажённого тела, а обилие родинок; это возбуждало сильнее наготы, и превращало Светлану в совсем уж ребёнка… и ещё носочки: серые, с синей полоской на щиколотке…

Лёша выбросил белый флаг. Выбрал трусливую середину. В голове шумело и гудело, когда он, крадучись, приблизился к девочке и поцеловал в никому непослушные губы так, что родственники жены, узнай обо всём этом, тихо отправились бы в мир иной…

«Здесь холодно», – сказал Лёша, таким образом, цитату закончив…

Ближе к вечеру его отпустили. В кабинет к Соколову Лёша влетел со словами: «Мы так не договаривались!», но, к сожалению, вечерний следователь Соколов сильно отличался от утреннего следователя Соколова. Он даже не подарил на память заявление и проигнорировал вызванное этим Лёшино возмущение.

Лена ждала его на лавочке, – хоть что-то соответствовало традициям.

– Ленка, давай ты ко мне переедешь, – сказал Лёша, не выпуская её из объятий.

– Что?

– Или хоть сегодня – побудь сегодня со мной… если не занята…

Оказалось, что не занята. Детства в середине двора не обнаружилось, зато в квартире вовсю звонил телефон. Лёша усиленно не замечал его позывных; когда Лена, наконец, сняла трубку, он вышел на лестничную площадку, оставив приоткрытой дверь, слушал, как она говорит: «Нет, света, сейчас его нет… А я здесь, да… Что-то передать..?»

«Два дня», – подумал Лёша. Присаживаясь у стены. Он продвинул службу в конторе, не был в издательстве, не сдал статью. Удар в спину. Галя перешла к запрещенным приёмам…

– Ты здесь весь вечер собираешься просидеть? – Лена вышла к нему на лестничную площадку.

– Лен, а давай опять вместе жить, – сказал он. – Знаешь как: старый друг лучше новых двух, и всё такое… А Светка сама по себе и отстанет, повзрослеет – вон, видишь, она твой голос в телефоне услыхала…

– …и будет весь вечер огрызаться на родителей, а потом проплачет всю ночь в подушку, – завершила Лена.

– Ты же сама говорила, что у неё это пройдёт.

– А ты меня послушался…

– В конце концов, послушался, – сказал он. – Лучше поздно. Чем никогда… А..?

… стрелу назад,

на циферблате лет я передвину…

После сцены в доме Светка обиделась. Лёша думал, она от стыда на глаза ему не показывается. А она обиделась. Не звонила. Не просила новых порций сказок и повестей. Помириться с ней было пустяковым делом: в круглый бокал он напустил сигаретного дыма поверх красного вина, а она в изумлении наблюдала, как дым неохотно покидает бокал – и всё это напоминало поверхность далёкой планеты.

Через некоторое время – пусть будет через два дня – Лена, посмеиваясь, рассказала мужу, как Света заставила своего отца повторить то же самое у них дома, на кухне – так смешно было…

И правда смешно. Леша так смеялся, что перемешал страницы машинописного текста и долго потом не мог собрать их в нужной последовательности.

Итак, они помирились, но требовалось какое-то разрешение на креативном уровне, более доступном, чем поверхность далёкой планеты.

На уровне Города.

Девятый этаж четвёртого общежития Университета называли «Зоной Свободного Ведения Огня». Там обитали одни наркоманы, и делать можно было всё, что угодно, – но и за жизнь посетителей ответственности никто не нёс. Для выпускников универа ЗСВО становилось всё общежитие, это было больше чем просто традиция. Содержимое двухкорпусной двенадцатиэтажной коробки привело Светлану в восторг. Вместе с Лешей они не были большими оригиналам: в «четвёрке» время от времени зависали то двадцатилетняя шлюха с четырнадцатилетним мальчиком, то начинающий кинорежиссёр-третьекурсник с пятнадцатилетней девочкой, но на Свету магическое воздействие оказала сама атмосфера общежития. Да, здесь можно было делать практически всё, именно в таком месте мог родиться Город…

Славик Кайдашов, малооригинально прозванный обществом «Рыжий», принадлежал к старшему эшелону студенческой прослойки. Рыжий был уверен в том, что действительно талантлив тот, кто сумеет проявить свои способности, оказавшись на необитаемом острове в качестве потерпевшего кораблекрушение; думал он так совершенно серьёзно, говорили, что она даже из-за этого своего мнения задвинул карьеру режиссёра видеороликов.