Дети на дороге

– Ты всегда так, да? – голос Светланы был далёк от слёз. – Пишешь одно, делаешь совсем другое. И все так делают. И я так тоже делаю…

– Да нет, почему, можно попробовать, – пробормотал Леша. – Ты всё правильно делаешь, только вот здесь, вот эту фишечку поднять нужно (он снял пистолет с предохранителя)… Держи…

Девочка послушно взяла пистолет обратно.

– Давай, – сказал Леша и поспорил сам с собой, что она не выстрелит.

Грохот прозвучал на всю контору – и дальше – но в коридор выскочил, почему-то, один Боря.

– Святая корова, – прошипел Лёша сквозь зубы. Опустив взгляд, он увидел крошечное отверстие с опаленными краями в своём свитере. «Я носитель пуль, – подумал Лёша, – пуленоситель…» Ему казалось, что он слышит запах горелой шерсти. С трудом отдавая себе отчет в своих действиях, он отнял у девочки оружие, сунул его за пояс джинсов и съехал по перилам площадкой ниже – как раз в руки Бори.

– Вызови «скорую», – сказал ему Леша.

Всё было так, как он привык описывать в своих выстраданных опусах. Даже головокружение было, и кровь текла по спине, и болело нестерпимо в том месте, куда вогнала пулю отверженная любовница.

– Лёша, я не хотела!

– Конец цитаты, – прошептал он…

Санитар ему не поверил, когда услышал, что Леша стрелял сам в себя. Уже на носилках Лёша задрал край свитера, показал пистолет – санитар кивнул. Поверил.

– Это кто? – кивнул он на заплаканную Свету. Машина «неотложки» для Лёши казалась бесконечно длинной, испуганные большие глаза находились далеко-далеко от него – вместе с тем, совсем рядом.

– Дочь, – сказал Леша и сделал вид, что потерял сознание…

Медсестра раз двести, наверное, повторила: «Я должна поставить в известность милицию!» Когда сказала в двести первый, Лёша догадался, что она ждала деликатного предложения принять условную сумму за молчание. Не дождалась. Толку от Светки было мало, сидела у окна, шмыгая носом. Пришёл какой-то местный аналог Соколова, скучный и вялый. «Приводы в милицию были? – Были – Причина? – Развращение – Кого? – Не ваше дело – Пистолет откуда у вас?…»

– Света, где я взял пистолет? – спросил Лёша, повернув голову к подоконнику с одинокорастущим цветком. Впрочем, теперь к нему прибавился цветок с названием «Любимый читатель»,

– У отца, в ящике лежал, – настороженно отозвалась девочка.

– Значит, запишите так: муж сестры бывшей жены, – распорядился Леша.

Мент посмотрел на него, как на идиота, но всё записал…

Покладистость следователя таила в себе первые признаки Города. «Липовые визитки, – думал Леша, – удерживая ладошку Светы в своей руке, – псевдонимы в газетах, которые никакие не псевдонимы, а имена персонажей… пулевое ранение… Неужели всё?.. Может Светка что-то знает?..» Как по заявке выскочила сложная цитата из подаренной книжки про подростков; что-то о повышенном восприятии… возраст, располагающий к повышенной чувствительности и восприятию…

Если Светлана что-то и знала, то, скорее, не знала, интуитивно чувствовала, считала всё это само собой разумеющимся, обычным и естественным: сидела на стуле, болтая ногами, как всегда напевала под нос какую-то радиотему.

– Свет…

– Я не хотела, – немедленно завелась она.

– Я знаю. Посмотри – телефон далеко?

– Какой телефон? – удивилась девочка. Лёшу в палате перевезти не успели, до сих пор находился на кушетке в приёмном покое. Телефон стоял на столике у выхода.

– Ну, вон телефон стоит, принеси сюда…

– А если…

– Давай, неси, ничего тебе за это не будет!

– Ага, не будет, я уже совершеннолетняя, – пробурчала Светлана, но послушно направилась к столу, принесла аппарат, чудом не уронила трубку на пол.

– Какой номер? – спросила она, чувствуя себя секретаршей. Пристроила телефон на коленках, самостоятельно набрала номер, затаив дыхание. Когда на том конце ответили, устроила трубку на подушке, рядом с ухом Лёши.

– Алло?.. Здравствуйте, это я, – Леша печально вздохнул. – К сожалению, не смогу сегодня у вас показаться – лежу в больнице…

– Ничего страшного, Алексей, вы можете себе это позволить, – сказал редактор, – одна маленькая неувязочка, бюрократическая нестыковочка.

– Мг…

– Ваши данные… Звонили из налоговой… Вы номер дома указали, а квартиры – нет…

Лёша не подорвался с постели, не издал радостного победного клича. Украдкой посмотрел на девочку: без перемен, также сидит на стуле, танцуя, напевает себе под нос: «Созрела…созрела…созрела…созрела…»

– Номер квартиры? – уточнил Лёша.

– Совершенно верно…

– Ну-у… пусть будет четыреста шесть. Это, вообще-то, общежитие…

– Значит, четыреста шесть… Я записал, всего доброго, выздоравливайте скорей, – отрезонировал редактор.

«Получилось», – подумал Лёша. Теперь он понял, почему Светлана не звонила родителям, не канючила: «Мамочка, забери меня отсюда!» Его любимый читатель догадался раньше него – возраст? Пусть будет возраст. Задумываться особо над этим Леша не хотел, его устраивало элементарное объяснение. Он обнаружил, что до сих пор держит трубку с гудками отбоя на подушке.

– Стветлана-а…

– Чего? То есть – что?

– Ты не можешь забрать из дома свои вещи?

– А тётя Лена? – тут же спросила девочка.

– Можешь, или нет?

– Самые нужные?