"Дети небесного града" и другие рассказы

«Нас было два брата, — рассказывал один крестьянин своему приходскому священнику, — я и старший, Александр, мы жили при отце вместе. Родители наши были набожные, часто ходили в церковь, и Господь, видимо, благословлял нас всяким достатком. По смерти отца, старший брат мой Александр не захотел жить со мною и, получив из родительского имения следуемую ему часть, ушел от меня в раздел. Мать наша пожелала жить с ним, потому что у брата были малые дети, а у меня тогда был уже сын женатый. После раздела и брат мой также скоро зажил хорошо, посещал храм Божий и жил со мною в ладу и всяком согласии. Но враг, злодей, попутал его. Однажды, как-то после зимнего праздника, побывали у брата гости, раскольники поморского толка, и прочитали ему, «для души спасения», какую-то книгу. С этого времени брат мой совсем изменился, начал сторониться меня, называя меня мирским человеком, и не стал со мною ни пить, ни есть вместе, да и родительницу нашу начал уговаривать, чтобы она оставила православную веру и перешла в старую веру.

Но родительница не соглашалась на это. Между тем, услышал я, что старушка мать наша сильно захворала. Прихожу к брату и спрашиваю:

— Кому из нас ехать за священником, чтобы исповедать и приобщить больную?

— А зачем? — отвечал мой брат. — Ведь мы живем теперь по старой вере.

Горько мне стало от таких слов брата родного, и я, заложив своих лошадок, собрался было ехать в село за батюшкою, но брат решительно сказал мне, что он ни за что не пустит священника в свой дом. Это же самое он говорил и на просьбы матери и всячески отклонял ее от последнего предсмертного напутствия чрез священника.

Так и не был допущен к умирающей священник. Перед самой кончиной мать сказала сыну:

— Вот я умираю, не исповедавшись и не причастившись, по твоей, сын мой Александр, вине!

Не прошло и двух недель после смерти матери, как брата Александра задавило насмерть бревном во время пилки леса, и притом так, что остался невредим его товарищ, который был внизу, под бревнами. Брат с пилою находился вверху, на бревнах, которые с подставками упали на землю, и он упал под них, не успев промолвить последнего слова».

В Ярославских газетах пишут, что в одной деревне жила вдова, бедная крестьянка, мать двоих сыновей. Старший сын успел разбогатеть, жил отдельно от матери и отказывал ей даже в куске хлеба. Младший был беден, но честен и почтителен к матери. Вдруг старуха умирает. Нужно ее похоронить, а денег нет ни копейки. Сноха покойницы, жена младшего брата, отправилась к старшей снохе за помощью, в отсутствие мужа последней, и после долгих просьб успела выпросить у нее на погребение один рубль.

Когда старший сын покойницы, возвратившись домой, узнал об этом, то пришел в страшную ярость: разругал и поколотил жену, зачем она дала без него денег, и, наконец, отправился в братнину избу, где под божницей лежала его мать, готовая к выносу в церковь. Не обращая внимания на тело матери, еще не успевшее остыть, этот непочтительный и дерзкий сын, забывший страх Божий и стыд человеческий, бросился с кулаками на жену своего брата, требуя назад данный ей рубль. Бедная женщина в испуге сказала, что деньги лежат под божницей.

— Возьми их, если хочешь, доставай сам, а я не буду, грешно! — проговорила она.

— Дура ты, вот что! — воскликнул злой сын и потянулся к божнице, чтобы взять деньги. При этом он несколько раз наклонился к трупу умершей. В это время мертвая вдруг схватила его за руку и крепко-крепко стиснула, открыв на мгновение глаза, после чего опять заснула сном смерти. Говорят, что сын сошел с ума от испуга и едва ли останется в живых.

Образ

В Москве в графском доме жила больная девушка, лет четырнадцати или пятнадцати. Она не могла ни ходить, ни шевелить руками и ногами. Врач наложил ей повязки, которые дали девице возможность хоть немного владеть кистями.

Однажды, когда вся семья обедала внизу, в комнате больной раздался пронзительный крик. Отец бросился туда и увидел, что его дочь стояла на полу, около кровати, и быстро срывала с себя повязки. Отец хотел уложить ее в постель, думая, что она находится в болезненном припадке.

— Нет, нет, папа! — вскричала девушка. — Оставь меня. Разве ты не видишь, что я совсем здорова? Лучше помоги мне снять все эти противные бинты.

Изумлению отца и всей семьи не было границ. Больная, час тому назад не могла подняться с кровати без посторонней помощи, теперь ходила и действовала, как совершенно здоровый человек.

От старушки няни, безотлучно находившейся при больной, узнали, что пока вся семья обедала, больная, по обыкновению, лежала, и смотрела на старинный родовой образ Божьей Матери.

— Няня, — сказала больная, — что это образ у нас такой темный? Надо бы его почистить.

— А вот, родная, к Светлому Празднику и почистим, отвечала старушка.

— Няня, милая, давай теперь вычистим ризу. Мне будет лучше молиться.

Чтобы утешить больную, няня сняла образ.

— Няня, ты помоешь ризу, а я буду вытирать ее.

— Хорошо, голубушка.

— А дайка мне посмотреть икону, няня, — проговорила затем больная.