Дети Нитей. Великие Дома

– Генерал Равел, ничто в этом бездновом мире не заставит меня перестать считать себя вашим офицером. И если потребуется, я встану под ваши знамена. Клянусь, я не оставлю ни вас, ни свой Дом, даже если для этого мне придется разорваться надвое.

Отец коротко кивнул и спокойно сказал:

– Я запомню ваши слова, капитан Алво.

Эльин не смотрел на нас, предпочтя уделить больше внимания своим сапогам, но я знал, шкурой чувствовал, что он улыбается.

Серион. Глава 2

Перед отъездом мне предстоял еще один важный разговор, куда более тяжелый, чем прошлый – я должен был объясниться с матерью. Я понимал, что по возвращению сдвину такую лавину событий, и они полетят с такой бешенной скоростью, что мне останется только поставить мать перед фактом, а я совершенно этого не хотел. Поэтому, сделав выбор в пользу более сложного, но более правильного лично для меня решения, предпочел объяснить все заранее.

Мама не знала о моем задании. Госпожа Аллия Равел была необыкновенно сильной и умной женщиной, но, в первую очередь, она была любящей женой и матерью, которая, естественно волновалась за своих близких. Учитывая, что на нас всякие неприятности и опасности просто липли – на брата и отца по долгу службы, а на меня еще и по воле судьбы, одарившей совершенно неуемным характером и талантом находить себе на голову приключений, мать старалась максимально дистанцироваться от подробностей нашей политической и боевой возни. Она действительно гордилась своей фамилией и служила ей со всеми преданностью и самоотдачей, что у нее были. Ее стараниями развивались и крепли нужные связи, ее усилиями создавались роскошные банкеты и составлялись списки гостей. И, конечно, ее руками плелись те комфорт, уют и забота, которые окружали нас, стоило только переступить порог родного дома. Я знал, что отец, к примеру, ни разу в жизни не организовал ни одно официальное мероприятие семьи Равел, коих в году было не так уж и мало, – этой работой всегда занималась мама. Мы все понимали, что подобное положение вещей позволяет отцу уделять больше внимания основным задачам армии и Сериона, иногда чрезвычайно срочным, а также понимали, что мама назначила за это свою цену – мы не должны были посвящать ее в подробности наших проблем. Она хотела оградить себя от лишних волнений хотя бы банальным незнанием того, во что мы там опять вляпались, ибо слишком хорошо понимала, что помочь нам она будет совершенно не в силах. Мы готовы были подчиняться ее условиям. Но сейчас особенный случай – я должен был попрощаться.

Ситуация несколько осложнялась тем, что мама не вполне еще понимала, почему вдруг ее младший сын стал таким лапочкой и перестал трепать ей нервы. В отличии от отца, который вскоре после ужина в честь моего возвращения из Дех-Раадена неожиданно перестал на меня подозрительно поглядывать. Я догадывался, что обязан этим Сэддоку, который решил пояснить папе некоторые фундаментальные законы магии Разума. А вот мама все еще ждала от меня подвоха. Но явно не такого подвоха, как то, что я в итоге ей объяснил.

Она выслушала меня молча, практически все время не отнимая руки от глаз и плотно сжав губы. Нет, она не плакала, но сидела настолько бледной и напряженной, что честное слово, лучше бы она зарыдала. Тогда я, по крайней мере, имел бы повод ее обнять, успокоив тем самым и свое ноющее сердце. Но после некоторого молчания она посмотрела на меня и сухо произнесла:

– Делай, что должен, Алво.

Я очень, очень надеялся, что однажды она сможет меня простить.

Утром следующего дня, я, преисполненный тяжелых мыслей, отправился в путь, получив предварительно заверение отца в том, что Сэддок в кратчайшие сроки узнает о моем отъезде по причине, которую мы с ним и братом сформулировали вместе. Я попросил папу передать мастеру, что отсутствую «по делам, которые касаются исключительно четырех Великих Домов». Подобная формулировка не могла стать ложью, немедленно уловленной Сэддоком, – данный диалог действительно произошел между мной и отцом. А некое возможное волнение от своего генерала во время доклада учитель наверняка спишет на переживания за сына, потому что это так же было исключительно истиной. Я подробно описал отцу, что именно требуется делать, думать и говорить на встрече с магом Разума, если необходимо оставить его в полнейшем неведенье относительно собственной осведомленности о нашем плане. К тому же, я совершенно не сомневался в способностях генерала сделать все именно так, как того требовали обстоятельства. В конце концов, мастера сами дали мне право выбирать, рассказывать семье о порученной задаче или нет. Зная меня, они не удивятся, что я решил промолчать – я всегда так делал.